— Что за глупости вы говорите? — холодно процедила она. — Хотите снова расстреливать людей по надуманным обвинениям? Как в тридцать седьмом? Ничего у вас не выйдет!
Она сделала театральную паузу и презрительно фыркнула:
— Придумали тоже, сотрудничество с ЦРУ! Ничего, Григорий Васильевич во всем разберется, и правда восторжествует. А всем вам придется отвечать за свои обвинения.
— То есть у вас претензии только к этому пункту обвинения? — вкрадчиво уточнил юноша. — По другим вопросов нет?
— Гражданка Горбачева зачем столько пафоса? Думаете он вам поможет? — усмехнувшись, добавил седой. — Вы не в кино снимаетесь. Если такие обвинения предъявляются, значит, на то есть основания.
Раиса Максимовна гордо отвернулась, не желая отвечать.
— Молодой человек, — наконец-то встрепенулся, пришедший в себя и нахмурившийся Горбачев. — Это возмутительно. Что за гнусные инсинуации о вербовке меня и Раисы Максимовны ЦРУ?
— Николай Борисович, насколько я понимаю, вы занимаетесь этим делом и посвящены во все подробности? — уточнил парень у прокурора.
— Естественно, кивнул Александров. — Даже в нашем ставропольском КГБ подписывал документ о неразглашении.
— Отлично, значит, я могу говорить откровенно, — парень повернулся к недовольно нахохлившемуся Горбачеву.
Молодой человек уселся на стул и вжикнул замком папки:
— Инсинуации, говоришь? Давай разберемся. С самого начала.
На свет появилась соединенная скрепкой пачка листов. Парень пробежался глазами по тексту, перевернул парочку страниц и задал вопрос:
— Итак, в тысяча девятьсот пятидесятом году ты поступил в МГУ имени Ломоносова. Поселился в общежитии, там же и познакомился с чехословацким студентом Зденеком Млынаржом, правильно?
— А что тут, так сказать, плохого? — возмущенно вскинул руки Горбачев, — Вы, молодой человек, это, не перебарщивайте! Зденек в шестнадцать лет вступил в компартию Чехословакии. Был секретарем ЦК. Кто же знал, что он в диссиденты подастся? И вообще, почему вы ко мне, по-хамски, на «ты» обращаетесь? Я вам в отцы гожусь. Имейте совесть!
— Скажи спасибо, что на «ты» обращаюсь сволочь пятнистая, — процедил парень. — Ты и этого не заслужил. Что касается совести. Это ты привык иметь её в разных позах, гнида продажная. И не смей мне больше про совесть говорить. А то не удержусь, и дам тебе от души по мерзкой харе. Давно руки чешутся.
— Позвольте, — растеряно пробормотал не ожидавший такого отпора Михаил Сергеевич, — что же, это такое творится, товарищи? Угроза рукоприкладства?
Он обвел взглядом прокурора и седого, ища в их лицах хоть каплю сочувствия. Не нашел, вздохнул, опустил голову и скорбно сложил руки на коленях.
— А что творится? — развеселился седой. — Хулиганы зрения лишают, как в одном известном фильме? Вас, гражданин Горбачев, и пальцем пока не тронули. Что касается словесного выражения претензий товарища Кирсанова, то он ещё очень мягок и снисходителен. У меня лично первое желание было, когда ознакомился с вашим делом, придушить вас собственными руками. Но, слава богу, пока со своими чувствами справляюсь. А товарищ Кирсанов более молодой и эмоциональный. Ненавидит предателей и воров со всем пролетарским пылом юности. Я его понимаю, и души прекрасные порывы, например, дать как следует по одной мерзкой роже, полностью разделяю.
— И все-таки я вас попрошу товарищи, — вмешался прокурорский — Не оперировать такими… м…излишне эмоциональными выражениями и оставаться в рамках приличий. И желательно, не отклоняться от темы. Время, знаю, у вас ограничено. Давайте, всё-таки используем его более продуктивно.
— Постараемся, — пообещал седой и повернулся к молодому. — Продолжай, Алексей.
— Итак, гражданин Горбачев в пятидесятом году познакомился и подружился с чехом — Зденеком Млынаржем. Зденек уже тогда имел контакты с английской разведкой. В пятьдесят первом он предложил Горбачеву поучаствовать в незаконной сделке — помочь его знакомому иностранцу, поменять валюту. Просто постоять «на шухере» пока будет происходить операция. Это была первая «пробивка» фигуранта. Михаил статьи о валютных махинациях опасался, и участвовать в этом мероприятии отказался. Сколько он там мог получить за участие, Николай Борисович?
— В зависимости от суммы, — усмехнулся прокурор, — наказание варьируется от трех до восьми лет с конфискацией имущества или без таковой, либо от пяти до пятнадцати лет с конфискацией, или смертной казнью с конфискацией. Статья восемьдесят восьмая.