— Обязательно заеду, Никита Павлович, — пообещал я, и протянул ладонь латиноамериканцу.
— Вас Мигель зовут?
— Да, Мигель Кастильо, переводчик и одновременно сотрудник первого отдела главного управления охраны, по-вашему, — латинос улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами. — А вы Алексей Владимирович Кирсанов из ЦК ВЛКСМ, правильно?
— Правильно, — я улыбнулся в ответ.
— Тогда поехали.
Алла устроилась рядом с водителем. Мигель и Иван по бокам от меня. Володя в «родстер» не поместился, по предложению переводчика и с одобрения Аллы устроился в кузове пикапа вместе с улыбающимися кубинцами. Бородачи протянули руки и помогли ему забраться, с одобрением поглядывая на широченные плечи и внушительные шары бицепсов, выглядывающие из коротких рукавов рубашки…
Площадь Революции впечатляла. Она была огромна. В центре развевался кубинский флаг. С разных концов площади смотрели изображения Че Гевары. Одно из них, занимавшее всю стену дома и с косой надписью внизу, меня особенно заинтересовало.
— Что там написано? — поинтересовался я у Мигеля, сидящего рядом.
— «Наста ла виста викториа семпл», — мгновенно откликнулся переводчик. — Если по-русски: «Всегда до победы». Известные слова Че. У нас их даже дети знают.
— Понятно, — я с любопытством осмотрелся.
— Эта площадь одна из самых крупных в мире, — продолжал просвещать Кастильо. До революции она называлась «Плаза Сивика», что означает «Гражданская площадь». Здесь команданте Фидель выступает с речами, проводятся праздники, митинги, торжественные шествия.
— А мы сейчас куда? — поинтересовался я.
— Туда, — переводчик указал взглядом на огромное белоснежное здание с монументальными колоннами. — Во Дворец Революции. Хотите, расскажу о нем подробнее?
— Конечно, хочу, — я чуть улыбнулся уголками губ. — Когда ещё в таких красивых местах побываешь.
— Тогда пойдемте, — предложил Мигель. — Буду рассказывать по дороге.
— Договорились, — кивнул я.
Мы выбрались из машины. Теплый ветерок дышал морской свежестью, заставляя зеленую стену тропических растений возле домов задумчиво колыхаться. Солнце по-прежнему парило вверху, заливая поверхность площади ослепительным желтым светом.
Мигель двинулся вперед, увлекая меня за собой. Чуть сзади с обеих сторон шли Вова и Алла. За ними Володя и кубинцы-охранники, бдительно поглядывающие по сторонам.
— Здание решили построить в сорок третьем году. Президент — Карлос Прио Сокаррас планировал сделать там резиденцию генерального прокурора и Верховного суда. Строительство велось более десяти лет и закончилось в пятьдесят седьмом году. После свержения Батисты, здание переименовали во Дворец Революции и решили разместить в нем органы власти, — разливался соловьем Мигель, пока мы шагали к центральному входу.
Когда мы вошли в холл, к нам сразу двинулись двое военных с кобурами на поясах.
— Секундочку, — извинился переводчик, повернулся к охранникам предъявил удостоверение, сказал пару фраз на испанском. Военные послушно расступились.
— Мы с компаньеро Кирсановым сейчас поднимемся наверх, а вас проводят в комнату для гостей, — пояснил Мигель. — Там посидите, отдохнёте, попьете кофе с пирожными, пообщаетесь с ребятами, Энрике немного по-русски говорит.
— Говорью, — подтвердил, усмехнувшись, один из военных, курчавый метис, — чиуть-чиуть.
— Уважаемый Мигель, вы будете присутствовать на встрече? — уточнила Алла.
— Конечно, — кивнул Кастильо. — Я буду переводить.
— А можно мне тоже на встрече присутствовать, в качестве переводчика? — попросила Алла. — Я — капитан КГБ. Охраняю товарища Кирсанова, назначена лично председателем КГБ Петром Ивановичем Ивашутиным. Но тут речь не об охране. Испанский отлично знаю, а тема переговоров очень важна, если что-то не поймете, могу поправить. Обещаю, в разговор не влезать, если не возникнет потребность что-то дополнительно разъяснить, уточнить или поправить вас.
— Удостоверение покажите, пожалуйста, — попросил Мигель.
Алла молча достала из сумочки красную «корочку» и предъявила Кастильо.
— Вы мне не доверяете? — переводчик чуть помрачнел, разглядывая удостоверение. — Или службе охраны?
— Нет, нет. Наоборот, полностью доверяю и вам и охране компаньеро Кастро, — оперативница подняла ладони, огораживаясь от надуманного обвинения. — Просто русский язык для вас не родной. Могут возникнуть нюансы или какое-то недопонимание. А тема переговоров, повторяю, важна для будущего наших стран.