После показательной акции в Москве, подобные задержания прошли в Ленинграде, в столицах республик и других крупных городах. Потом прищемили хвост махинаторам из «Госстроя», директорам некоторых крупных промышленных предприятий, теневикам…
Затем на первом канале показали передачу, посвященную биографии нового начальника Особого отдела КГБ по борьбе с хищениями социалистической собственности и коррупцией. Там после освещения героической биографии ликвидатора, Судоплатов, ласково улыбаясь в объектив камеры, пообещал не покладая рук бороться с внутренними вредителями «всеми доступными ему способами». После этого проняло даже самых наглых и уверенных в собственной безнаказанности торгашей и махинаторов. Резко увеличилось количество увольнений «по собственному желанию». Некоторые даже постарались сбежать с награбленным за границу, и были пойманы пограничниками и сотрудниками Судоплатова. После плодотворной работы Павла Анатольевича, вышедшего в отставку по состоянию здоровья, в восемьдесят первом, и уступившему свое место Агапову, количество и размеры махинаций и злоупотреблений в торговле, строительстве и других отраслях резко снизились…
Так же милиция при помощи КГБ расправилась с уголовниками. По всей стране прокатилась волна задержаний и арестов. Быкующих, пытающихся оказать сопротивление жестко ломали, поднявших оружие, валили на месте. Перед Олимпиадой все крупные города были очищены от уголовников, а немногих уцелевших бандитов, мошенников, наркобарыг и прочих криминальных элементов, загнали в глубокое подполье. В райцентрах, небольших населенных пунктах был наведен относительный порядок, и резко сократилось количество преступлений, в том числе бытовых.
Сильно придавили диссидентов. Часть из них была выдворена из СССР, часть после открытых процессов, транслировавшихся по телевидению, не смогла доказать свои заявления, и поехала в колонии по статье 190-1 «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». Из Горького в колонию отправились мадам Боннэр со своим мужем Сахаровым, на нары присела добрая половина «Московской Хельсинской группы» и остальные «правозащитники». Открытые процессы, показанные по телевидению, оказали большое впечатление на советских людей. Тем более что мы к ним хорошо подготовились. По моей рекомендации подобрали самых юридически подкованных прокуроров для обвинения. А мы с Вероникой, и специалисты-психологи КГБ как следует поработали с представителями обвинения и телевидением перед процессами, чтобы на всю страну показать ложь и никчемность «западных правдолюбов».
Мажоров напавших на меня в подмосковном кафе, тоже посадили. Не помогли ни деньги, ни высокопоставленные родители. Найденное на месте оружие, оперативно вскрытые приехавшими следователями новые преступления и правонарушения, отправили уродов «отдыхать» в колонии строгого режима.
А жизнь тем временем, продолжалась. В восьмидесятом Москва встречала Олимпиаду тысячами красных флагов, развивающихся по всей столице, красивыми новыми многоэтажными жилыми зданиями, созданными талантливыми молодыми архитекторами, наполненными продуктами магазинами, благоустроенными парками и скверами.
Мы разместились на трибуне, одной большой компанией с моими и Аниными родителями, Машей, Серегой Мальцевым, Игорем Семеновичем, Сергеем Ивановичем, Вероникой и азартно болели за наших. Олимпиада прошла великолепно, и запомнилась красочными шоу и спортивными состязаниями на всю жизнь, как одно из самых светлых и ярких событий.
Личная жизнь у меня наладилась и карьера пошла в гору. После Кубы необходимость в конспирации отпала. Романов предоставил мне выбор, оставаться Кирсановым или снова стать Шелестовым. Я, разумеется, выбрал второе. Все проблемы с очередной заменой документов и моей личностью были решены моментально. Всё-таки хорошо, когда за спиной вся мощь и возможности государства. Я остался работать в ЦК ВЛКСМ. Начальство и сотрудники, с которыми провели предварительную беседу офицеры КГБ, вопросов мне не задавали.
В восемьдесят первом году мы с Аней поженились. Свадьбу праздновали в ресторане «Прага». Собралось больше сотни человек: мои родители с Машей, друзья и одноклассники, Игорь Семенович, Сергей Иванович. Пригласил даже Ивана Дмитриевича, который по моей протекции трудился под руководством Судоплатова. Был первый секретарь ЦК ВЛКСМ Пастухов, его заместитель Мишин, Машеров и Ивашутин. Даже генеральный секретарь заехал, поздравил и вручил ключи от новой четырехкомнатной квартиры в центре, с напутствием «работать дальше, и приносить пользу своей Родине». Подарков надарили столько, что в квартире к моменту нашего в неё въезда всё было: и новая финская мебель, и посуда из ГДР, и стиральная машинка, и телевизор, и много ещё чего.