Антон Быков со временем, успокоился, отошел от блатных. Стал слесарем, женился, работает на заводе. Сейчас у него маленький сын и дочь-подросток.
Светку я встретил через пару лет, после кубинского вояжа, когда приехал навестить друзей в новоникольский клуб «Знамени». Она шла с каким-то парнем. Окинула внимательным взглядом «черную волгу», на которой я прибыл, мой легкий бежевый костюм, подчеркивающий фигуру, безукоризненную прическу. Оценила взявшую меня под руку Аню и скривилась. Демонстративно отвернулась и потянула парня в сторону. Больше я её никогда не видел…
Легкие шаги в коридоре, заставили меня оторваться от мыслей. Аня с заспанным лицом в шелковой пижаме с медведями, распущенными черными волосами по-прежнему выглядела великолепно.
— С добрым утром, — улыбнулся я, поставив опустевшую чашку на стол.
— С добрым, — жена зевнула, прикрыв ладошкой ротик, и придвинулась ко мне поближе. Её руки легли на плечи, а алые, сочные губы чмокнули в щеку.
— Какой план на первый день отпуска? — поинтересовалась она. — Детей в парк поведем, в «Авангард» съездим, в аквапарке поплаваем или что-то другое?
— Что-то другое, — серьезно ответил я. — Сперва к деду на могилу все вместе поедем. Я давно там не был, надо навестить. И день сегодня такой, для меня особенный, двадцать второго августа.
— Что-то из прошлой жизни? — понимающе кивнула жена.
— Да, — вздохнул я. — Двадцать второго августа девяносто первого года — день, когда последняя попытка помешать развалу Союза провалилась. А дальше события пошли по нарастающей.
Черный «ЗИЛ» мягко подкатил прямо к входу кладбища. Володя остался за рулем. Я вылез из машины, придерживая локтем букет из двух роз, подал руку жене, вытащил четырехлетнего Ваню, шестилетняя Алла и восьмилетний Костя шустро выпрыгнули с другой стороны «ЗИЛА». Трое охранников из припарковавшейся сзади «волги», заняли свои места, один спереди, двое немного сзади, по бокам. Костя пристроился со мною рядом, Аллу и Ваню за руки вела жена.
Новодевичье кладбище встретило нас скорбным безмолвием. Изредка на ухоженной аллее попадались пожилые люди, старички и старушки, боязливо отшатывающиеся в сторону от нашей процессии. Не удивительно. Крепкие фигуры телохранителей с суровыми физиономиями, расстегнутые пиджаки из-под которых просматривались ремни кобур, заставляли простых обывателей, на всякий случай держаться подальше.
— Парни, лица попроще сделайте, — попросил я. — Не держитесь так официально. Пугаете же людей.
— Хорошо, Алексей Александрович, — кивнул Павел — старший смены охраны, — постараемся.
— А как это, сделать лица попроще? — сразу уточнил любознательный Костя, шагающий со мной рядом.
— Ну хотя бы не такими вот страшными, — нахмурился я, и грозно сдвинул брови. — Не смотреть на других так, как будто подозреваешь их в чем-то.
— Понятно, — кивнул сын, — а мы долго у прадедушки будем?
— Нет, — я качнул головой. — Положим цветы, постоим немного и пойдем обратно.
— Мам, а дедушка Костя хороший был? — спросил Ваня.
— Хороший, — улыбнулась жена. — Настоящий генерал. Сильный, но добрый. И вас бы очень любил, если бы дожил до этих дней.
Показалась могила Константина Николаевича. На огромном гранитном прямоугольном постаменте гордо застыло изображение деда в генеральском мундире. Прищуренные глаза испытывающе глядели на меня, будто ждали отчета.
— Привет, дед, — хрипло выдохнул я. Внезапно в горле запершило, и я откашлялся.
— Пап, — подбежавшая Алла дернула меня за штанину, — у дедушки пятнышко вот здесь. Некрасиво. Надо вытереть.
Девочка показала взглядом на небольшое пыльное пятно внизу кителя.
— Конечно, Аллочка, — я улыбнулся, достал из кармана пиджака белый платок и подал ей. — Иди вытри.
Девочка подбежала к надгробью, и начала старательно протирать гранитную плиту.
— Аккуратистка, — улыбнулась Аня. — Всегда за чистотой следит. И мальчишек гоняет.
— Правильно делает, — я улыбнулся в ответ. — Пусть привыкают, что за собой надо ухаживать.
— Всё, — девочка подбежала ко мне и вручила почерневший платок. — Я вытерла. Теперь чисто.