— И что потом? — я с нетерпением ждал ответа.
— А что потом? — усмехнулся Ивашутин. — Работать будем. Многое надо сделать, чтобы жизнь поменять к лучшему. Убрать или купировать все болезни, разъедающие наше общество как раковая опухоль — всех этих ворюг, торгашей, спекулянтов, многих диссидентов. Слушать и воспринимать разумную критику, карать за клевету, бороться с низкопоклонством перед Западом, растить свою молодежь — умную, активную, готовую на подвиг и самопожертвование. Чтобы нам выжить и идти вперед общество должно стать другим — более открытым, но и беспощадным к тем, кто работает на врага, саботирует и наживается, используя несовершенство государственной системы. Будем менять всё: подходы к пропаганде, частично идеологию и работу с кадрами. Начнем модернизировать промышленность, активизировать борьбу с расхитителями социалистической собственности, улучшать работу с молодежью, повышать социальные стандарты, разрабатывать целую систему стимулов и смыслов для советских людей. Главные принципы: никакого формализма, такой бумажной отчетности, где всё хорошо, а на деле не очень, больше не будет. Полная нацеленность на эффективность, эффективность и ещё раз эффективность. Советское должно стать лучшим по определению, признаком высокого качества. Грядут большие перемены, новые «сталинские» пятилетки. Государство должно стать абсолютно другим, чтобы те на Западе завидовали нам, а не мы им. Если кратко, наши люди должны по всем показателям жить лучше, чем в Америке и Западной Европе. Потенциал для этого и ресурсы у нас есть. Нужно только правильно ими распорядиться. Естественно, для всего этого понадобится время. Общество должно стать другим. А система управления трансформироваться в более гибкую, прогрессивную, умеющую быстро реагировать на все проблемы. Нам, в том числе благодаря тебе, сегодня чудом удалось спасти страну от развала. Такое больше не должно повториться.
— Понятно, — улыбнулся я. — Звучит хорошо. Посмотрим, как всё будет на практике.
— Нормально будет, — припечатал Петр Иванович. — Здесь не та ситуация, чтобы облажаться. Главное, желание и политическая воля есть. А всё остальное приложится. Конечно, не всё сразу будет гладко. Номенклатура и бюрократы будут сопротивляться. Так трудности для того и существуют, чтобы их преодолевать. И, кстати, я тебе уже говорил, и ещё раз повторю, Григорий Васильевич внимательно ознакомился с твоими рацпредложениями по реорганизации промышленности. Они произвели на него впечатление. А я ещё рассказал, как у тебя в «Красном Знамени» построена агитация и организация работы. Так что готовься. Как только свои дела уладим, он тебя пригласит в Кремль для серьезного разговора. Может, придется ещё и Зорина прихватить. Уже существует мнение, что ваш положительный опыт работы с молодежью надо перенимать и выводить на всесоюзный уровень. Так что твой проект получит поддержку государства и будет распространен. Хотя, пока не будем бежать впереди паровоза. Сначала надо кучу других проблем решить.
— Даже так? — прищурился я. — А ВЛКСМ? Работа с молодежью на них замкнута. Пусть, на мой взгляд, они её в последнее время в целом провалили и свели к формализму, бюрократии и пустой отчетности для галочки. Могут воспринять это, как появление конкурента и вставлять палки в колеса.
— Этого не будет, — твердо пообещал Ивашутин. — Мы уже обдумывали этот вопрос. Во-первых, по нашему мнению ВЛКСМ самим нужна масштабная реорганизация. Комсомольским вожакам не до «Знамени» будет. В своих креслах бы усидеть, что у большинства не получится. Во-вторых, ваш проект будет формально проходить под эгидой и полной поддержкой ВЛКСМ.
— Хорошо, — кивнул я. — А что по артелям, и патентам на индивидуальную трудовую деятельность? Решение принято?
— Принято, — невозмутимо подтвердил генерал. — Всё будет. И не только это. Я же говорю, будем строить совершенно другую страну, при этом, ни в коем случае не отказываясь от социализма. Но пока перенесем все разговоры на эту тему на будущее. Мы ещё власть не взяли. Вот когда возьмем, перейдем к детальному обсуждению. Я и так тебе сегодня слишком много рассказал.
19–20 января. Москва — Новоникольск
— А что с остальными заговорщиками? — поинтересовался я.
— Всех взяли, — успокоил Петр Иванович. — Примакова, Арбатова, Пономарева и многих других. Доказательств хватает, улики неопровержимы, никаких проблем нет. Руденко поерзал-поерзал и санкционировал аресты, причем многие задним числом. А что ему делать, если письменный приказ Брежнева и постановление Политбюро получил с выводом фигурантов из руководящих органов и просьбой привлечь их к уголовной ответственности за государственную измену. Ну а для нашего прокурора самое главное, что задница прикрыта. Недаром с пятьдесят пятого года на должности сидит. Даже Косыгина хотели арестовать вчера вечером прямо на собственной даче. Ему плохо стало, сердце прихватило — инфаркт миокарда. Пришлось в Кремлевку везти. Он сейчас в отдельной палате под капельницей лежит. На входе охрана из наших бойцов и милиционеров Щелокова дежурит круглосуточно. Два сменных поста дежурят. Один возле палаты, другой на выходе из этажа, рядом с лифтом. Убежать не должен. Да и физически не сможет, в препаршивом состоянии находится. Врачи говорят, шансов выкарабкаться мало. Три года назад он плавал на байдарке, перевернулся, еле откачали. Клиническую смерть пережил. Оправился от неё не полностью, а тут убийство зятя. Косыгин рвал и метал. Арест и стал последним аккордом, который его добил. С учетом твоего списка и по информации, появившейся в процессе нашего расследования, под стражу также взяты: Павлов — управляющий делами ЦК КПСС, Юрий Маслюков — начальник ГТУ министерства оборонной промышленности СССР, все руководство Внешторгбанка, ПГУ КГБ, Первого международного отдела ЦК КПСС, Московского Народного Банка в Лондоне, Министерства Внешней торговли. Под нож пошло начальство внешнеторговых объединений, замешанных в оффшорных темах и подготовке государственного переворота. И это не считая указанных тобой предателей и сотрудников ВНИИСИ и их единомышленников из других институтов, подготавливаемых МИПСА. Всего четыреста двадцать семь человек, если быть точным. Комитетчики, партийные и торговые чиновники, журналисты, банкиры, экономисты — большинство на различных государственных должностях. Плюс ещё пятьдесят два человека — сотрудники и боевики «Фирмы» — структуры Питовранова и одновременно личной спецслужбы Андропова.