— Чего так робко? — усмехнулся Романов, опускаясь обратно в кресло, и жестом, приглашая садиться. — Как будто повредить руку боишься. Я не хрустальный. И не настолько стар, чтобы бояться мне что-то сломать.
— А зачем прикладывать силу? — я пожал плечами. — Что-то доказывать этим бесполезно. Тем более, вам.
— Перед тем как мы начнём, — Григорий Васильевич снял очки. Роговые дужки глухо стукнули о столешницу.
— Большое тебе человеческое спасибо, Алексей, — доверительным тоном начал генсек. — Я войну и блокаду прошел, много мерзости и подлости видел. Но это…
Романов вздохнул, секунд помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:
— Даже не знаю, как сказать. Помнишь, я тебе при первой встрече, сказал, что эти реформаторы хуже Гитлера?
— Помню, — подтвердил я.
— Это ещё слабо сказано. Гитлер хотя бы со своей страной и народом так не поступал, как эти хотели. Я тут почитал материалы следствия. Это сюрреализм какой-то. Забрать у людей трудовые сбережения, разогнать инфляцию, обесценить пенсии, растащить по карманам заводы, фабрики, санатории, НИИ, которые мы строили и восстанавливали после войны, у меня просто слов нет. Знаешь, когда ты мне это рассказывал, я воспринял, как будто нагнетаешь, преувеличиваешь. Серьезно не отнёсся. Потом протоколы и видеоматериалы допросов посмотрел, планы реформаторов почитал, и понял: ты ещё сильно преуменьшил. У меня сразу вопрос возник. Как мы это пропустили? Таких упырей вырастили, и не где-нибудь, а у нас в Союзе. Они же в школу ходили, пионерские галстуки и комсомольские значки носили, рассказы ветеранов о войне наверняка слушали и такими мразями выросли. Вот ты мне можешь это объяснить?
— Запросто, — улыбнулся я. — Это поколение уже новое, послевоенное. Большинство родилось в середине пятидесятых годов, когда последствия войны ликвидировали. Реформаторы — выходцы из сытой партийной и хозяйственной номенклатуры. У Гайдара — папаша, начальник военного отдела «Правды», у Чубайса — бывший военный и преподаватель марксизма-ленинизма. Кого ни ткни из реформаторов, все сыты, обуты, одеты и горя не знали с самого рождения. Родители — новая советская аристократия средней руки. Дети — типичные самовлюбленные эгоисты. «Золотая советская молодежь» видела и имела больше возможностей, чем дети рабочих, колхозников, служащих, инженеров. Страны кое-какие посещала, с техникой зарубежной была знакома, одежду красивую им привозили из западных стран, и она была, чего уж там, лучше, ярче и удобнее нашей. С детства у них формировался культ Запада, преклонение перед шмотками, магнитофонами, сверкающими витринами магазинов в капиталистических странах. И родители, бывшие типичными циничными приспособленцами, в кругу семьи позволяли себе быть настоящими, не такими как на партийных собраниях. Дети с молоком впитывали такой стереотип поведения: делай карьеру любыми способами, лги, подставляй, прославляй марксизм-ленинизм, чтобы забраться повыше, предавай, если выгодно. И семена предательства упали на уже подготовленную почву. Номенклатура хотела жить не на одну зарплату, а получать «миллионы» как на Западе, иметь сопоставимый уровень возможностей, капиталов и дохода. Так что ничего странного не вижу.
— Допустим, — Романов нахмурился. Сказанное ему не очень понравилось.
. — Но ведь не все такие?
— Не все, — согласился я. — Но таких хватает. А всё потому, что после смерти Иосифа Виссарионовича многое поменялось и не в лучшую сторону. Помните, Хрущев запретил проводить Комитету расследования в отношении руководящих партийных работников. А отсутствие ответственности рождает вседозволенность. Старая гвардия, заставшая царизм, выстоявшая и победившая в кровавой гражданской войне, была идеологически подкована. Верила в то, что делала, сражалась не щадя себя, ни других, отдавала все силы для победы и восстановления страны. Это видели люди и сами шли за большевиками, потому что им верили. Идеология — основа всего. Без неё невозможно поставить и достичь глобальных целей, преодолеть невзгоды и трудности. Потому что именно идеология объединяет людей. Каждый же задает себе вопрос: а во имя чего я должен это делать: голодать, терпеть, воевать? А коммунисты дали простые, интересные и нужные людям ответы на эти вопросы.
— А сейчас такого нет? — в глазах генсека мелькнул огонек интереса. — Говори откровенно, не бойся. Мне самому интересен взгляд со стороны.
— А сейчас нет, — подтвердил я. — Первая причина в том, что старое поколение, воевавшее и отстраивавшее страну, уходит. На смену им приходят бюрократы и карьеристы. У них нет идеологии, понимаете? Имеется только желание вскарабкаться по партийной лестнице, занять местечко повыше да потеплее. Я вам даже больше скажу, если старые коммунисты из команды Сталина зачитывали «Капитал» до дыр, спорили, знакомились с трудами видных мыслителей и социологов, повышали уровень самообразования для понимания экономических и политических процессов, то сейчас ситуация обратная. Большинство секретарей райкомов и обкомов заучили несколько цитат, прочли пару брошюр, чтобы не совсем «плавать» в понятиях, и всё. То что им преподавали, давно забыли. Предмета они не знают. Получается, многие партийные чиновники по партбилету коммунисты, по сути бюрократы, карьеристы и приспособленцы. Если завтра, допустим, марсиане из Альфы Центавра прилетят и завоюют Землю, то большинство вчерашних секретарей райкомов, обкомов и других партийных начальников, отсиживающих задницы в президиумах, с удовольствием станут главами оккупационных туземных администраций и начнут славить зеленокожих «освободителей».