Уверенным можно быть только в личном телохранителе Брежнева, генерале Медведеве, и то не на все сто процентов. Мало ли что ему скажут и какие аргументы найдут, чтобы убедить присоединиться к свержению генсека. Сейчас всё зависит от того, кто быстрее захватит инициативу, и сможет взять власть в свои руки. Шансы победить, есть и у нас, и у Андропова.
— Ладно, — Иван Дмитриевич повернул ключ, мотор «нивы» ожил, отозвавшись радостным гулом. — Едем?
— Конечно, — кивнул я. — Обсудить интересующие вас вопросы можем и по дороге.
Автомобиль, взревел двигателем, рванул с места, разбрасывая в стороны хлопья снега. Деревья в белоснежных шапках побежали навстречу, радостно растопырив сучковатые черные ветки. Они стремительно проносились мимо одной большой лентой, исчезая за горизонтом.
— Вася там, не задохнётся? — поинтересовался я. — Больно туго вы его веревками перемотали, горло захлестнули, и кляп в рот загнали так, что у него даже глаза выпучились.
— Не задохнётся, — ухмыльнулся дед. — Там всё продумано. Ещё в сорок третьем году научили. Старшина Толмачёв. Мы тогда на группу диверсантов у самой линии фронта набрели. «Бранденбург». Слыхал о таких?
— Слышал, — подтвердил я. — Части специального назначения верхмата. Подготовленные были гады.
— Ещё как, — согласился Иван Дмитриевич. — Пришлось в свое время с ними повозиться. Много наших из СМЕРША, НКВД и просто армейских погибло. В сорок третьем они в нашей форме должны были проскочить в тыл. Как потом выяснилось, было задание подорвать большой склад боеприпасов, мост. А тут мы. И они прокололись. Во-первых, бои шли яростные. Круглые сутки танковые атаки, артиллерийские обстрелы, бомбежки. Наши в окопах дневали и ночевали. На земле часами лежали. Лица у всех черные, осунувшиеся, форма грязная. Держались из последних сил, ходили, шатались, не люди, а тени. Но и в таком состоянии дрались от души, и немцам давали прикурить. А тут здоровые, рослые, морды чересчур холеные, штаны и гимнастерки относительно чистые. Аккуратисты чертовы. Как будто прямо с курорта на фронт прибыли. Это сразу показалось подозрительным. Назвали батальон, который мы хорошо знали. И по их словам, расположен он, не там, где должен. Рядом, но не совсем. С политруком тоже облажались. Сказали, вчера лично их на задание отправлял, а его уже два дня как снарядом убило. Мы как поняли, что диверсанты, сразу стрелять начали.
— Что же вы так сразу без предупреждения мочить фрицев начали? Негуманно как-то. Не в духе общечеловеческих либеральных ценностей. Могли бы предложить проехаться в комендатуру для начала или саму часть для проверки? — подколол я.
— Каких-таких ценностей? — старик подозрительно глянул на меня из-под косматых седых бровей.
— Общечеловеческих, либеральных, — пояснил я. — В будущем, если мы проиграем, их начнёт активно продвигать Запад. Со злодеями и преступниками придется обходиться очень бережно. Не дай бог, придавить ножку, шейку или вывернуть ручку слишком больно. Сразу хор возмущенных правозащитников налетит. Будут популярны браки ЛБГТ.
— Это как?
— А вот так. Мужик женится на мужике, женщина на женщине. Даже пол будет не просто женский и мужской, а он, она и оно, — ухмыльнулся я. — А предков в Европе нельзя будет называть «мама» и «папа». Это не толерантно. Только «родитель номер один» и «родитель номер два».