Вдруг на столе Гиммлера зазвонил телефон. Гиммлер поднял трубку, послушал с минуту, меняясь в лице, затем передал трубку Хейнрици.
— Вы — новый командующий, и этот звонок касается вас.
Хейнрици взял трубку.
— Хейнрици у телефона, — сказал он. — Кто это?
Звонил генерал Буссе, командующий 9-й армией. Хейнрици слушал, каменея на глазах. Катастрофа уже разразилась над его новой армией. Русские заметили подготовку Буссе к атаке на Кюстрин. 25-я танковая дивизия, одна из лучших дивизий Буссе, которая месяцами удерживала открытый коридор между русскими плацдармами по обе стороны Кюстрина, потихоньку отводилась со своих позиций, готовясь к наступлению. Другая дивизия, 20-я танковая, выдвигалась на позиции 25-й. Русские увидели эту рокировку и напали с севера и юга. Как и боялся Гудериан, клешни сомкнулись. 20-я танковая дивизия оказалась отрезанной, Кюстрин — изолирован, и русские овладели главным плацдармом для штурма Берлина.
Хейнрици прикрыл ладонью микрофон и мрачно пересказал Гиммлеру новости. Рейхсфюрер нервно пожал плечами:
— Ну, теперь вы командующий группой армий «Висла».
— Послушайте, — взвился Хейнрици. — Я ничего не знаю об этой группе армий. Я даже не знаю, какие там соединения и кто где должен находиться.
Гиммлер тупо посмотрел на Хейнрици. Тот сразу понял, что помощи от предшественника не дождется, и приказал Буссе контратаковать, одновременно пообещав, что приедет на фронт как можно скорее. Когда Хейнрици положил трубку, Гиммлер снова пустился в путаные объяснения, как будто ничего не случилось.
Однако терпение Хейнрици уже лопнуло. Он резко прервал Гиммлера и сказал, что должен узнать взвешенное и всестороннее мнение рейхсфюрера о Германии и ее будущем. Как позже вспоминал Хейнрици, его вопрос Гиммлеру «был явно неприятен». Гиммлер вскочил, обошел стол и, взяв Хейнрици под руку, отвел его к дивану в дальний конец кабинета, где их не мог подслушать стенографист. Затем очень тихо Гиммлер доверительно сообщил сногсшибательную новость: «Через нейтральную страну я предпринял необходимые меры, чтобы начать переговоры с Западом… Вы понимаете, что я говорю это вам совершенно конфиденциально».
При воцарившемся молчании Гиммлер выжидательно смотрел на преемника, очевидно надеясь на какой-то комментарий. Хейнрици был потрясен. Это была измена, предательство Германии, ее армий и ее лидеров. Он с трудом контролировал свои мысли. Неужели Гиммлер говорит правду? Или это хитрость? Или провокация? Хейнрици верил: амбициозный Гиммлер способен на что угодно, даже на измену, ради захвата личной власти. Умудренный опытом, фронтовой генерал сидел молча. Гиммлер вызывал у него отвращение самим своим присутствием.
Неожиданно распахнулась дверь, и появился офицер СС. Гиммлер, похоже, испытал облегчение.
— Герр рейхсфюрер, офицеры штаба собрались, чтобы попрощаться с вами, — объявил эсэсовец.
Гиммлер поднялся и, не вымолвив больше ни слова, покинул кабинет.
К восьми часам вечера Гиммлер, его эсэсовцы и телохранители покинули ставку. Они забрали с собой все, включая, как скоро обнаружил Бальцен, ординарец Хейнрици, столовые приборы, тарелки, даже чашки с блюдцами. Их отъезд был настолько бесповоротным, словно Гиммлера вообще никогда не было в этом доме. В своем роскошном личном поезде Гиммлер унесся в ночь подальше от Одерского фронта, на запад.
Разъяренный Хейнрици остался. Гнев и отвращение нового командующего возросли, когда он осмотрел свой штаб. Как вспоминал один из его офицеров, «гнев Хейнрици еще более усилился» после того, как он увидел слишком чувственный, женственный интерьер особняка. Огромный кабинет и вся его обстановка были белыми. В спальне все было нежно-зеленым — шторы, ковры, обивка, даже одеяла и постельное белье. Хейнрици едко заметил, что этот дом больше приличествует «изнеженной женщине, чем солдату, пытающемуся управлять армией».
Позже в тот вечер Хейнрици, как обещал, позвонил своему бывшему начальнику штаба в Силезии и рассказал ему о том, что произошло. Он уже сумел справиться со своими эмоциями и мог думать о разговоре с Гиммлером более спокойно. Откровения рейхсфюрера были слишком фантастичными, чтобы в них верить, и Хейнрици решил забыть о них. В телефонном разговоре со своим старым коллегой он сказал: «Гиммлер уехал с превеликой радостью. Умчался, только его и видели. Он не хотел числиться командующим, когда разразится катастрофа. Нет. Для этого ему нужен был простой генерал, так что я — козел отпущения».
* * *