Наконец Аякс встал, Кэмэл поставил БМП на ручник, что красноречиво означало точку в нашем долгом путешествии.
Мы вышли из машин и первым делом стали разминать затекшие тела.
— О боже, какое блаженство!
— Я чувствую себя тетрисом, — стонал Легавый, складывая свои ребра в правильный узор.
Вьетнам шлепала Фунчозу по заднице под его вопли в экстазе:
— О да, детка! Еще! Вот так! Ага! Так горячо! Я снова чувствую мои дольки!
Мы выстроились перед центральным зданием, оно отличалось монуменальностью. Здесь определенно должен жить Франкенштейн. Или Горбун. Ну или хотя бы Дракула. Ассиметричное здание было собрано из блоков, налепленных один на другой словно в беспорядке, но они наверняка располагались так специально для разных уровней допуска и изоляции.
К главному входу вела огромная лестница, от которой заледеневшие коленные суставы завыли в унисон. Двойная бронированная дверь была не заперта, и мы с замершим сердцем приняли это приглашение войти.
Внутри было темно и очень тихо. Прямо очень. А потом на потолке проснулись лампы, реагировавшие на движение. Просторный холл тут же предстал перед глазами. Мы словно оказались в музее: двухуровневый холл, огромная лестница впереди, а на полу прямо посередине мрамором выложен логотип компании Сандоз.
Именно этой фармацевтической мегакорпорации была поручена разработка вакцины. С освоением миллиардов долларов Сандоз справился на ура, судя по этим мегалитическим сооружениям. Однако с выполнением своей главной задачи, как это обычно и бывало, продажные чиновники не справились. Они были гениями в финансовых махинациях, мало, кто из них, был способен на что-либо другое. Из-за жадности ли, из-за тупости. Уже неважно.
Я наступила на логотип — треугольник, в который заключена змея — и потоптала его, получая удовольствием хотя бы от такого инфантильного порицания. Если где-нибудь здесь найду флаг с их логотипом, сделаю из него шарфик для чучела Хайдрун.
— Стойте, где стоите! Дальше ни шагу!
Глубокий мужской голос отозвался эхом по пустынному холлу. Мужчина прятался в тени на лестничном пролете прямо перед нами.
— Вы под прицелом.
Мы оглянулись, глаза стали привыкать к сумеречному освещению, и мы наконец стали различать силуэты мелкокалиберных пулеметов, установленных на пьедесталах по обе стороны центральной лестницы. Мини-копии РАБов. Сердце защемило от тоски по Желяве.
— Мы не враги, — Тесса указала на винтовку, бесполезно болтавшуюся на плече.
Мужчина стоял, не шелохнувшись.
Тесса посмотрела на Кейна, ища помощи. Он выступил вперед.
— Ваши формулы… они верны. Как вы собрали вирусную ДНК? Из чего?
Мужчина молчал.
— Я хочу сказать, что ваш алгоритм верный. Но собрали ли вы его теоретически в условиях лаборатории или же …
— Август, это ты?
Мужчина произнес первую фразу, от которой тут же стало жутко. Кейн тоже напрягся. Мы все озадаченно переглянулись. А потом незнакомец наконец-то вышел на свет.
Это был высокий стройный мужчина со светлыми волосами тронутыми сединой, собранными в короткий хвостик сзади. На нем был черный утепленный костюм из плащевки, которая шуршала при каждом его движении. Но за всем этим утеплителем я видела его худобу и бледность. Я уже стала различать оттенки бледности, и вот бледность его была особенной. Как у Тесс, Кейна, Зелибобы. Он был один из них.
— Генри?! — выдохнул Кейн.
Незнакомец медленно спускался по лестнице, брови все еще собраны на переносице в недоверии, и только когда он подошел к Кейну вплотную и дотронулся до его лица, его озарила улыбка.
— Август!
Мужчины крепко обнялись и, не стесняясь нас, разрыдались. Мы все опустили глаза, не желая вмешиваться в столь интимный момент, несмотря на вопросы, разрывающие мозг жгучими искрами. Им двоим определённо было важнее сейчас осознать близость друг друга, по которой они скучали много лет. Никто из нас не решился их прервать.
— Может вы уже объясните, что это за гомосятина?
Кроме Фунчозы.
— Август, как же так?
— У меня к тебе тот же вопрос!
Мужчины держались друг за друга, не желая расцепляться, как близнецы в утробе, и не переставали улыбаться.
Но дальше драма стала еще жестче. Похлеще Хатико. Хотя вряд ли. Ничто не может быть хлеще Хатико.
На лестнице появилась женщина со светлыми кудрявыми волосами, обрамленными ободком, в таком же костюме, как и странный Генри.
— Август! — воскликнула она.
И уже бежала по лестнице, сломя голову, я уж было думала сейчас от счастья спотыкнется дура и переломает себе голову. Но нет. Добежала в целости и сохранности, а потом вдруг замерла всего в метре от Августа.
У Кейна совсем дар речи пропал, а на лице замерла жизнь. Он не моргал, не хмурился, не дышал, и сердце наверняка перестало биться. Он не мог поверить, что перед ним стоит она. Призрак из прошлого? Галлюцинация?
А потом женщина наконец-то прыгнула на Кейна и заключила того в объятия еще крепче объятий странного Генри.
Снова послышались рыдания.
— Если кто-нибудь не объяснит мне, что за хрень тут происходит с этим тройничком, я начну пытать людей! — возмущался Фунчоза.
Радостные объятия и рыдания постепенно заглушались смехом и возгласами облегчения, словно эти трое с плеч целую скалу сбросили.
— Ребята, это мой друг и коллега Генри. Мы вместе работали над вакциной во время Вспышки, — объяснял Кейн. — А это…
Кейн сглотнул, до сих с трудом веря в то, что обрел в этом заснеженном аду.
— Это моя жена Кристина.
Мы все молчали, с трудом переваривая услышанное. Было сложно поверить в то, что люди вернулись из прошлого. Наверное именно в эту секунду мы наконец поняли, что имели в виду эти чудики-мутанты, говоря о том, что их всех можно вернуть. Вот же они тут прямо перед нами стоят — те, кто считался мертвым. Это возможно? Я не сплю? В голове вдруг взорвался фонтан мыслей о чем-то глобальном и неизведанном, как смерть или время, до этой секунды считавшееся неконтролируемым. В лицах моих собратьев я заметила следы аналогичных мыслей. Все они тоже погрузились в мысли о чем-то великом.
Кроме Фунчозы, который ткнул Тессу в ребра и сказал:
— Ха! Перебьешься теперь!
18 февраля 2071 года 16:00
Ноа
В сумраке огромной лаборатории на втором этаже жизнь теплилась лишь в уголке, где Кристина и Генри создали для себя уют. Когда-то давно в этой лаборатории работали три сотни ученых одновременно, сейчас же столы пусты, просторный холл мертв. Лаборатория сильно походила на высокотехнологичный заброшенный замок, спрятанный в высоких сугробах.
Мы сидели вокруг, слушая рассказ доисторических людей. Они ведь жили задолго до моей истории. До истории Желявы и Падальщиков.
— Нам пришлось прятаться почти год. Переходили с места на место за зараженными. Они опустошали один город за другим, и тогда в него входили мы. Звучит ужасно, но благодаря им мы выжили. В пустых городах оставалась еда, одежда, — рассказывал Генри.
— Мы едва не погибли пару раз, когда попытались присоединиться к эвакуационным колоннам. Вирус в нашей крови выдавал нас перед сканерами, а люди все меньше контролировали свой страх. В какой-то момент зараженных людей убивали задолго до того, как они теряли рассудок. А потом и вовсе перестали использовать сканеры и убивали уже по любой причине, — добавляла Кристина.
Генри и Кристина с трудом возвращались в тот ад в воспоминаниях.
— Почти год мы скитались по городам, пытаясь понять, что происходит с нами, почему мы не превращались. А потом набрели на лабораторию под Гамбургом, там же и продолжили исследования. Очень быстро мы поняли, что помогло нам мутировать.
Кейн тут же встрепенулся.
— Вы нашли источник мутации?
— Он всегда разный. Но в нашем случае это серповидноклеточная анемия. Помнишь, мы проходили исследовательскую практику по устойчивости к штаммам малярийного плазмодия в Нигерии? — спросил Генри.