Мать твою, что это было?
Я открыла глаза и толстая кишка гребанного циклопа предстала перед моими гребанными глазами. Огромные валуны валялись прямо перед моим лицом. Я чудом выжила в этом акте дефекации. Слух постепенно возвращался, и изжога за стенами приобрела четкие краски пожара, бушевавшего в ангаре и где-то внутри базы — видимо, обвал был такой силы, что прорвало коммуникации по всей территории базы. Отсюда и стойкий запах канализационных отходов, который смешался с острым металлическим запахом крови, залившим все возможные щели и пространство вокруг.
Я тяжело села, рывком вдохнула — легкие тут же обожгло режущей болью, похоже я провела несколько минут бездыханной. Бронепластины экипировки впились в солнечное сплетение в момент падения после взрыва, на самом деле я отделалась минимальной травмой, потому что голова цела, руки-ноги на месте. Вселенная пощадила меня. Какая она благосклонная сегодня, мать ее!
Но не в отношении других.
Когда я смогла встать, то обнаружила, что большую часть ангара завалило камнями и валунами. Сотни солдат были погребены заживо, три бронетранспортника с людьми внутри прижало булыжниками размером с глаз этого самого циклопического титана с несварением, который обрушился на нас сверху. Из щелей бронетранспортников ручьями текла кровь. Я даже не хотела представлять себе эту смятку.
Запищали датчики движения. Ох как я ненавижу этих минипищалок! За всю жизнь они столько не пищали, как сегодня! Я поняла, что ангар завалило булыганами так, что его разделило на зоны: кто-то продолжал двигаться за стеной из камней прямо передо мной. Был это выживший солдат или зараженный понять сложно, но это меньшая из наших бед.
Вот прям конкретно меньшая!
Потому что с одной стороны мы тут заперты в темнице без окон и дверей вместе с оставшимися в живых кровожадными чудовищами. А еще мы погребены заживо. А еще я вижу, как просыпается гребанная Тесса, одержимая бесом. Черт возьми, я еще никогда в жизни так не ненавидела ее, как сейчас. Это ж какая из нее сумасшедшая бывшая твоего парня? Она ж кишки людей жрет!
— Калеб, — позвала я.
В наступившей тишине мой голос прозвучал так громко.
Где-то за валунами стонали люди, рычали чудища, кто-то звал на помощь. Но за весь день впервые больше не было слышно ни выстрела. Стрельба продолжалась за пределами Нойштадта. На подступах к горе все также шла война, в сердцевине базы все также шло выживание людей. А мы в самом эпицентре бойни словно вошли в параллельный мир, в который звуки из других миров доносятся очень приглушенно, как через плотную занавесь.
— Я здесь, — прохрипел Калеб.
Я нашла его где-то за лабиринтом валунов. Лицо заливала кровь, но также как и меня Вселенная пощадила этого сукиного сына, который выбирает сумасшедших стерв себе в бывшие. Ты хоть видел, что она творила сегодня? Ну разве это не пипец?!
— Где Тесса? — первым делом спросил он.
— Оживает, — ответил восставший из земли Сопля.
Еще один гребанный счастливчик.
Я смотрела на бессмертную дрянь, которая никак не подохнет. Нет. Не Тесса. Тесса — моя подруга до гроба, мы клялись в верности друг другу. Я ненавидела чудовище, в которое она превратилась. Ненавидела саму ситуацию, которая вынудила ее на этой пойти. Ненавидела себя за то, что осознавала необходимость убить ее. Вообще ненавидела свою жизнь! Неужели недостаточно дерьма мы уже вынесли? Когда ты уже нажрешься нашей болью, гребанная судьба?
Я проверила Фелин. Жива. Значит платформа на спине Рафаэлки не покорёжена, а это значит, что возможно гигант еще жив. Он с частью Маяка и Теслы остался снаружи. Эти парни нас вытащат. Выкопают. Вот только к этому времени надо бы провести смертельный экзорцизм.
Фелин зажигала датчики один за другим: Падальщики восставали. Фунчоза, Вьетнам: я увидела их карабкающихся на огромные валуны — их люлька оборвалась с цепей во время обвала, и теперь они искали новое убежище, пока их не достали человекогрызы. Да. После того, как я увидела зараженных, хрустящих человеческими костями, язык не поворачивается назвать их кровососами. Нихера они не сосут. Грызут, гребанные уроды.
Антенна выбрался откуда-то из-за камней, махнул нам рукой, но тут же скрючился в лице, зажав бок.
И, черт возьми, Тесса. Твою мать.
— Когда ж ты подохнешь… — прошептала я.
Тварь лежала, прижатая камнем точно по плечо. Но, даже мучаясь болью, сверкнула в мою сторону яростным взглядом. Да хоть обосрись! Я не заражена. И мысли мои ты не в силах прочитать, а значит не видишь, что я собираюсь сделать. Весь этот день зараженные Падальщики храбрились своим камуфляжем, но настолько, насколько он делал их невидимым перед зараженными, настолько они же были раскрытой книгой для идеальной особи. Кто знает, возможно в какой-то момент эта тварь научится управлять и мутантами. С ее-то рвением отличницы я уверена она уже искала пути воздействовать на их разумы.
Вот очередной пример ее ревностного усердия выжить: Тесса-грызун скривилась в лице от боли, а потом заревела, пытаясь приподнять огромный валун с руки. Черт он весит не меньше полусотни килограмм, а она его одной рукой, твою мать! Выбралась дрянь. Время поджимает.
— Ребята, есть план? — позвала я.
Мы наблюдали за тем, как залитая кровью Тесса медленно поднималась с колен, прижимая больную руку к телу. Мы тебя достанем. Клянусь! Немного осталось сил у тебя. Нас, как бы тоже немного, и вообще походу мы все помрем сегодня здесь, так что я понятия не имею достанем ли мы ее или нет. Но похрабриться перед смертью же можно?!
Сцена начинала оживляться. Уже стало видно, что в завале выжили не только Падальщики, но с десяток солдат Нойштадта тут и там постепенно восставали из-под камней, раскапывали собратьев и уже быстро вставали в боевые ряды.
Как и зараженные чудища.
Те были гораздо резвее побитых людей. Человекогрызы прямо выпрыгивали из-под валунов, тоже вытаскивали сородичей, судорожно раскидывали булыганы по сторонам.
И если ребята преисполнялись отчаянием, видя, как восстает армия уродцев, я же видела уязвимость вируса. Вместо того, что пытаться выбраться, вирус откапывал особи, потому что понимал, что угроза для идеальной особи резко возросла. И мы не могли терять ни минуты.
— Приготовить пушки! — скомандовала я.
Солдаты уже даже не понимали, кто отдает приказ. Тут полный кавардак. Но в ту же секунду, как услышали приказ, встали в боевые позиции. Они словно ждали его. Приказ для них — знак, что надежда еще есть, что они еще могут выбраться. И я знала, что да. Они выберутся. Хватит на сегодня смертей.
— Слушать мою команду! — крикнула я. — Объект у восточной стены! Прикончим ее — выживем!
— Кто это?
— Кто она такая?
Солдаты Нойштадта еще не вкуривали всех прелестей борьбы с вирусом, что велась все эти сорок лет. Но то, что Тесса отличается от сородичей, было заметно невооруженным глазом. Она тут такую кровавую карусель устроила, что только слепоглухой до сих пор бы не понимал расклад сил.
Тесса — апофеоз. Тесса — кульминация. Она стала врагом для всех: и для людей, и для зараженных и для Падальщиков.
Все, как она хотела — пожертвовать собой ради победы в войне, объединив всех против себя. Сострадание сделало ее монстром — вот такое вот извращение может сотворить природа или судьба, уже хер поймешь: что-то выбирает лучших из нас, выворачивает наизнанку, а потом веселится, наблюдая за творящимся хаосом.
— Разделиться на группы! Одни атакуют, другие прикрывают! — скомандовал Калеб.
Отчаянные солдаты, которым уже нечего терять, понимали все без объяснений. Просто делай, что говорят, потому что у тех чуваков в незнакомой форме явно есть план. А коли у тебя самого нет, то делай то, что скажут!
— Огонь! — заорала я.
И посыпался град пуль в одну точку — сровно туда, где стояла Тесса. Она яростно заревела — вот настолько и она была в отчаянии! Она выставила вперед обе руки, приказывая своим уродцам плясать под свою кровавую флейту. Говорю ж грызуны, гребанные! Как в сказке, твою мать[1]!