Розовый зонтик опустился при приближении Фьерса, шаги которого прошуршали по песку.
— Как, это вы? Вы тоже пришли полюбоваться на этих ужасных зверей?
Фьерс увидел Элен Лизерон, совсем свежую под облаком пудры, со слегка подведенными глазами.
— Что вы сделали с Раймондом?
Она протянула ему руку. Он взял ее, лаская по своему обыкновению. Она тихонько смеялась.
— Спросите лучше, что он сделал со мной.
— Что же именно?
Она засмеялась сильнее, потом надула губы.
— Не Бог весть что!
Тигр, начавший тем временем рычать, замолчал, чтобы окинуть взглядом этих несчастных, которые на него глазели. Потом медленно и презрительно повернул им спину и направился к тигрице. Он толкнул ее ударом головы. Представляясь мертвой, она не шевельнулась. Тогда им овладела ярость, и он покатил ее по земле, как кошку. Она рассердилась в свою очередь и двинулась на него, выпустив когти. Но он не трогался с места, и тигрица испугалась его глаз, в которых горели два зеленых маячных огня. Она согнулась, сделалась тихой и покорной. Ударив ее лапой по морде, он повалил ее на землю. Два зверя сплелись вместе. Тигр, торжествуя, начал снова рычать.
Возбужденная и испуганная, Лизерон схватила руку Фьерса и смотрела с жадностью, тяжело дыша. Каждое рычанье заставляло сжиматься ее ногти. И когда тигрица получила, наконец, награду за свою скромность, расцарапанная ладонь сочилась кровью.
Фьерс посмотрел сначала на руку, потом на молодую женщину.
— Ого! Вы тоже можете быть тигрицей? Она ударила его по руке веером.
— Замолчите вы!
В клетке все кончилось. Тигр уселся в четырех шагах от самки, которая продолжала лежать: он сидел безмолвный, надменный, глядя перед собой невидящими глазами.
— Вы пешком? — спросил Фьерс.
— Нет, что вы! Мой экипаж в аллее. А ваш?
— Я пришел пешком. Я гуляю.
— Но не можете же вы вернуться пешком, по этому солнцу?
— Что делать, придется.
— Но это безумие! Вы упадете, как муха. Если б вы не были в форме, я предложила бы вам место в моем экипаже, но…
— Почему не теперь?
— Черт возьми, ведь вас все увидят…
— Что же из этого?
— Серьезно, это вас не стеснило бы?
— Какая глупость!
В экипаже он обнял рукой талию Элен, — «чтобы расправить складки корсета».
— Куда вас отвезти? — спросила она.
— К вам. Вы возвращаетесь к Раймонду?
— Ничего подобного. Я возвращаюсь в мой отель, на улицу Катина.
— Прекрасно. Значит — улица Катина. Экипаж продолжал свой путь.
— И Раймонд отпустил вас так рано, на восходе солнца?
Она сделала презрительную гримасу.
— Едва ли он сумел бы не «отпустить» меня. Я его оставила таким сонным, что он, наверно, даже не заметил моего ухода.
— Серьезно? Вы его утомили до такой степени?
— Представьте. Впрочем, это вас не касается.
Она улыбалась уголками губ в то время, как рука Фьерса ласкала ее плечи. Они смеялись оба, думая об одном и том же.
— Смешно, в самом деле, — пробормотала Элен. — Он молод, крепок, силен… и…
— И все-таки, он скоро устал?
Она утвердительно наклонила голову, опуская стыдливо ресницы.
— Бог мой, — сказал Фьерс, — он молод, если вам угодно. Ему тридцать лет, моя дорогая.
— В самом деле?
— … Тридцать лет, несколько интриг… Я не хочу поддерживать в вас иллюзии, утверждая, что вы были его первой любовью… Несколько интриг там и здесь… Он не совсем нов, как бы то ни было. Товар, который красуется на выставке, скоро утрачивает свежесть.
— В тридцать лет?
— Увы! Мне только двадцать семь, и представьте, у меня бывают очень утомительные ночи.
— Полно, полно, что вы мне рассказываете! Мне самой тридцать лет, сударь. Это еще возраст хоть куда. Могу вас уверить, мои тридцать лет нисколько не тяжелее, чем двадцать…
— На это, разумеется, отвечать нечего…
— … И я знаю людей очень солидных… Скажем, зрелых… Ну, да! Людей пятидесяти лет, которые стоят большего, чем ваш приятель.
Фьерс сделал знак, обозначавший, что с этим ничего не поделаешь, и не нашел никакого ответа. Да, жизнь подобная той, которой живут они — Мевиль, Торраль и он сам — старит человека быстро. В его воображении с отвратительной ясностью встал образ Роше. И чтобы прогнать его, он крепче сжал плечи своей соседки. Легкий трепет пробегал по их нервам. И ему было приятно чувствовать себя молодым и сильным перед этой красивой женщиной.
Коляска остановилась.