Они не думают о богатстве, хотя могли бы сделаться богатыми, если б хотели. Но они не хотят. Они предпочитают оставаться солдатами или моряками. Это — люди прошлого.
Фьерс слушал задумчиво.
— Вот почему, — закончила m-lle Сильва, — я рада, что я все-таки здесь, после того, как очень боялась, что не попаду к вам.
Фьерс вышел из своей задумчивости.
— Очень боялись? Серьезно, m-lle, мы рисковали не увидеть вас сегодня?
— Я не приехала бы, если б мама чувствовала себя плохо.
— Ваша матушка очень стара?
— Не очень, но она слабая, особенно в этот период невыносимой жары. Когда я не возле нее, ей меня очень не хватает. Вы знаете, ведь она слепа вот уже три года?
— Я знаю. Ваша жизнь, вероятно, не из очень веселых…
— Как вам сказать? Когда вы познакомитесь с моей мамой, — а вы с ней познакомитесь, она старый друг герцога д'Орвилье, — вы увидите, что нельзя быть печальным в ее обществе. Она всегда добра, всегда улыбается, всегда в бодром настроении…
— Вы ее очень любите?
— О, да! Я думаю, нельзя любить вообще кого бы то ни было сильнее, чем я люблю мою мать. Впрочем, согласитесь, что это естественно. Но я хотела бы не быть лучше ее дочерью, потому что и тогда я любила бы ее так же, и считала бы счастьем жить возле нее.
— Я не знал, что адмирал — друг г-жи Сильва.
— Они знают друг друга уже давно, с незапамятных времен, и, наконец, сделались верными, настоящими друзьями. Это было еще задолго до моего появления на свет. Я вижу герцога д'Орвилье сегодня в первый раз. Но я его люблю уже заранее: мама мне столько о нем говорила… Я знаю, как он благороден, какой у него прекрасный характер…
Фьерс бросил взгляд на адмирала, добрые глаза которого составляли контраст с его суровым и воинственным видом.
— Это, как вы сказали сейчас, человек прошлого.
— Да… Прошлое лучше, чем настоящее.
— Быть может, — сказал Фьерс. — Итак, вы живете в Сайгоне, почти как затворница, и довольны своей судьбой. Вы не скучаете никогда?
— Нет, я ведь очень занята, подумайте!
— В самом деле: вашими куклами.
— Молчите же! Милостивый государь, так-то вы охраняете государственную тайну, которую вам доверили? Вы меня заставите покраснеть: знаете ли вы, что мне исполнится двадцать лет в будущем месяце. Оставим «мою дочь» в покое. Я «мама» в шутку, но хозяйка дома самым серьезным образом.
— Это правда?
— И хорошая хозяйка, уверяю вас. Дом, чтение, прогулки — вот вся наша жизнь, очень полная и вовсе не скучная… «Уголок у камина» — это так хорошо, даже в стране, где камин, как здесь, только миф!
— Это счастье, — сказал Фьерс, — которого моряки никогда не могут оценить по достоинству. Но я его себе представляю. Вы, значит, не любите общества?
— Да нет же, что за мысль! «Уголок у камина» и общество нисколько не мешают друг другу. Я обожаю балы, вечера, пикники, туалеты — и военную форму больше всего. И я танцую, как сумасшедшая. Сударь, мы будем вальсировать с вами через неделю у губернатора. Мой опекун устраивает вечер в честь «Баярда», и я оставляю для вас первую строчку в моей книжке.
— Принимаю и тысячу раз благодарю. Но знаете, m-lle, вы очень разносторонняя молодая особа. Домашний очаг, светская жизнь, военная форма, моряки — что еще — и все это вы любите одинаково.
— Что поделаешь? Если вдуматься, жизнь не так-то забавна… Нужно немножко украшать ее. Я вспоминаю пакетбот, на котором мы с мамой уезжали из Франции четыре года назад. Тридцать дней плавания — сначала мне казалось, что это ужасно долго и скучно. Но на пакетботе подобралось общество очень милых людей — и мы устраивали игры, чтения, танцевали по вечерам на спардеке, после обеда репетировали комедию… И путешествие промелькнуло, как сон. Такова и жизнь: путешествие на пакетботе, которое нужно стараться сделать веселым.
— Да вы философ!
— Нисколько, я боюсь длинных философских рассуждений. Я нахожу глупым толковать без конца о душе, о вечности, о бесконечном, все равно не приходя в конце концов ни к чему путному. Я постоянно спорю об этом с Мартой.
— С Мартой?
— Марта Абель. Вы разве не знаете, что ее зовут Марта? Правда, у нее много прозвищ…
— Скажите, каких?
— Не скажу, — она засмеялась. — Тем более, что вы их не знаете.
— Вы верный друг.
— Друг… более или менее, но верный всегда.
— Друг более или менее?
— Скорее товарищ. Я никогда не имела друзей среди молодых девушек. Они боятся меня, находят озорной и дурно воспитанной…