Она сидела в каюте, не зажигая света, узкий диванчик был неудобен. Петровна раздумывала уже, не лечь ли в койку, и тут застучали каблучки, дверь каюты распахнулась, загорелся свет, и Татьяна застыла, удивленная, на пороге.
— Вера Петровна! — воскликнула она. В голосе ее явственно прорезалось смущение. — А разве вы… Я думала…
— Я тоже думала, — сухо заговорила буфетчица, — и решила, что ты, милая моя, на крючок угодила. Вот и сижу здесь, тебя дожидаючи. Старпом, небось, следом идет? Задержался на причале, сказал, что швартовые концы осмотрит — это он для того, чтоб вахтенный у трапа вас вместе не видел. Тебе же велел прийти в его каюту через полчаса, вместе слушать новые записи на японском маге. Так?
— Так, — растерянно проговорила Таня. — Только он про марки говорил, сингапурские. А музыка — для фона… А вы откуда все знаете?!
— Девочка, — горько усмехнулась Петровна, — я и не то еще знаю… А вот тебе это знать рановато. Ты ведь не за этим ехала сюда. Таких, как наш чиф, и на Урале хватает, разве что должности у них не морские. Да и не в должности, в ихнем мужичьем стремлении суть. Сначала «Арагви», потом уютная каюта с музыкой — и поехала ты, милая, восвояси к родной мамочке. Мать-то тебя примет с пацаном?
— Вера Петровна! — воскликнула Таня, округлив глаза, — да что вы говорите?!
— То и говорю, что от этих сингапурских марок дети бывают… Али тебе невдомек? Странно. Я слыхала, что теперь вы молодые и не такое знаете. Вон наш третий штурман, тот утверждает, что вся любовь в этой самой, как ее… Да! В технике сексуальной! А ты как думаешь?
Таня закрыла лицо руками и села на краешек койки.
Она плакала.
Вера Петровна почувствовала, как скребнуло ее. Зря, поди, так напустилась на девку, хотя…
Она поднялась с дивана, подошла к Ежовой, положила ладонь на голову, взъерошила слегка волосы.
— Не сердись, — сказала буфетчица, — я знаю, что говорю. Мужчины народ неплохой, не думай, что к ним отношусь так злобно. Мне — только хорошие попадались… А вот на морских женщин, на тебя и меня, смотрят они особыми глазами. Доступнее мы им кажемся, что ли. А Валерий Павлович еще и женат. Правда, слыхала я, что злюка она у него и стерва. Наш Владик — большая деревня, а вы со старпомом три дня подряд в одном кабаке сидите… Ни в чем я тебя упрекнуть не могу, Татьяна. И дело вроде не мое. Только скандал, какой жена Черноморцева вам закатит, может и до Свердловска домчаться. И вообще — зачем тебе все это?
— Он на развод подал… — всхлипывая, проговорила девушка.
— Да ты что?! — воскликнула Петровна. — Никак замуж за него собралась?
Татьяна отчаянно замотала головой.
— Что вы? Я просто так… Человек интересный, видел много.
Вера Петровна облегченно вздохнула.
— Ну, тогда ладно, — сказала она. — Утешила… Учиться тебе, дурочке надо. Ты и сюда-то зря приехала. Жизнь постигать… Постигнешь ты ее среди грязных тарелок. Да… Вот что, Татьяна. В каюту к нему не ходи. Увидит тебя кто — пиши пропало. Ярлык наклеют — не отодрать, хоть вы там марками занимаетесь или другим каким хобби. Сама схожу. Мол, заболела ты, пусть не ждет. А то, что он видел много… Ладно, я не меньше старпома мир знаю. Ночевать здесь останусь, готовься ночь напролет слушать.
Она постучала в дверь.
— Come in! — послышался голос старпома. — Come in, my dear girl!
«Ишь ты, — подумала Петровна, — уже и девочка, и дорогая…»
Она едва не прыснула, представив, какая будет сейчас физиономия у старпома, и вошла в каюту.
Черноморцев стоял к ней спиной. Он доставал из раскрытого бара рюмки.
— Располагайся, Таня, будь как дома, — сказал старпом и повернулся.
Рюмка выпала у него из руки и, упав на мягкий ковер, застилавший пол каюты, не разбилась.
5
Корпус «Зарайска» вздыбился вдруг на гребне. Нос и корма у него обнажились. Судно затряслось, застонало, противно скрипели переборки, бешено застучал потерявший сопротивление высунутый из воды винт.
Океан подержал-подержал «Зарайск» на ладони, будто раздумывая, что делать ему с железной коробкой, потом отдернул ладонь и судно полетело в тартарары. Петровну подбросило на койке, она услыхала Татьянин стон и включила свет над изголовьем.
— Плохо тебе? — спросила она.
— Страшно, — прошептала девчонка. — Когда опускает вот так…
— Ты постарайся уснуть, — посоветовала буфетчица. — Попить хочешь?
— Не хочу…
— Тогда поспи, легче потом будет.