— Так шумно... — тихо жаловалась Мел. — Так душно. Куда мы едем, Марц? Нам... точно туда надо?
Потом искала чужую руку, морщилась от противной усталости-боли, непонятно откуда взявшейся, переплетала пальцы, не находила сил сжать. Ждала ответа и видела в приглушённом холодном свете тёплые золотые глаза.
— Точно, — отвечала ей Марципан и голос у неё почему-то выходил дрожащим, — Разве забыла?
— Помню, — вздыхала Меланхолия. — Просто очень не хочу... никуда.
Приподнимала голову, пыталась увидеть больше и ближе, но не выходило, силуэт размывался, а голос совсем не хотел пробиваться через жужжание и шум. Тогда Мел прикрывала глаза и прекращала попытки, только притягивала ближе к себе чужую ладонь.
— Очень долго... столько станций, — замечала она ещё. — Нам не пора выходить? Я не слушаю. Не знаю, смогу ли я вообще встать.
— Не, нам на конечку, а потом ещё пол часа топать до Дикого, — вздыхала Марципан и в голосе слышалась улыбка, — Лежи спокойно.
Марц сжимала её пальцы, была здесь, рядом. Марц сидела, наверное, откинув одну руку на спинки рядов сидячих мест и смотрела на неё с тёплым, щемящим прищуром.
— Разве Дикий... — Мел начала и тут же осеклась.
Наверное Марц говорила не о нём, а его доме. Наверное это просто стало названием места; и стало очевидно, что ехать им некуда. Что этот поезд никогда не остановится, а они никогда из него не выйдут, потому что этот шум — он в ушах, голос — он снаружи, и пальцы — они тонкие, слабые, совсем не её.
— Таша...
Меланхолия открыла глаза и разглядела подругу. Шум поезда пропал, растворился в белой тишине, оставил после себя только её собственный почти неслышный голос на последнем слабом выдохе:
— А где Марц?.
— Вышла... Мел. Мел! — истерикой разлетелось в дребезги отчаяние, — Меланхолия!
Таша потом трясла её, умоляла сказать что-нибудь ещё, просила прощения. Плакала, утыкаясь в плечо, рвано дышала и сжимала зубы. Хотела спрятаться — куда угодно, в ванну, в объятия друзей, когда вернутся. Упасть на колени к Доктору в темноте и позволить ему перебирать пушистые волосы. Это всегда действовало на удивление успокаивающе.
Но не могла. Закрыла дрожащими пальцами Мел глаза, зажмурилась сама. Сейчас тоже жмурилась, а внутри всё скручивали раскалённые жгуты боли.
Понимала жутко отчётливо — их осталось трое. Из всей большой, дружной братии их осталось всего трое, а остальные ушли. Бабушка иногда говорила, что Бог любит троицу и Таша думала о том, что возможно правда. Надеялась. Она устала уже от осознанного страха, просто жила с ним, как когда-то, бок о бок и спуститься в метро Таше не давало только изредка всплывающее "Об-ра-зует-ся". Алиса говорила — мы останемся и Таша упорно пыталась верить. Потому что без этой веры давно бы уже свихнулась окончательно.
Глава 30
Несмотря на пасмурную погоду, света было много. С самого утра силовики окружили небольшую сцену в одном из скверов, а потом в двенадцать объявили по всем теле— и радио— каналам — глава Единого Государства выступит здесь в три часа дня. Люди собирались быстро, окружали возвышенность, настороженно поглядывали на силовиков и громко обсуждали между собой вопросы, которые они хотели бы задать — почему их лишили свободы, почему их убивают и пытают, за что с ними это делают и зачем жить там, где с ними это делают.
Ворон свалил от девочек ещё раньше, до появления первых силовиков. Давно заприметил высокое офисное здание позади сцены, в некотором отдалении — винтовка добьёт, пусть и целиться придётся тщательнее — потому что ближе было опасно. Внутрь Ворона пустил уборщик, знающий обо всём и всеми фибрами души это одобряющий. Он отказался даже от денег. С интересом смотрел, как Ворон приподнимает форточку служебного помещения, раскладывает винтовку, собирает подставку. Потом уборщик ушёл работать, а пернатый остался куковать в тесноте, темноте и одиночестве. Тоже работа, быть может, даже более рутинная.
— Дорогие друзья!
Ворон выбрался из состояния дремоты и с интересом всмотрелся в прицел. Глава Единого Государства, похоже, нервничал, а люди тут же закричали: «Мы тебе не друзья! Ты убиваешь своих друзей!»
— Спасибо за то, что пришли сегодня, чтобы выслушать мою речь.