Стэн понятия не имел, что с ними случилось, через что им прошлось пройти в Цитадели, и, если честно, не особо стремился узнать. Бен не застал их возвращения — он ещё в середине дня скрылся в лесу, чтобы проверить заячьи ловушки, которые ещё вчера пустовали.
Есть хотелось неимоверно.
Солнце одним краем уже успело коснуться горизонта, когда Бен вернулся с двумя тушками в руке. Он без особого труда заметил лежащий в снегу нож Бев, — и когда только она успела его выронить? — и сложил два и два. Тушки тут же ткнулись шедшему его встречать Стэну в грудь, а сам Бен, не сказав ни слова, ринулся к той двери, от которой тянулась целая вереница следов.
Майк развёл костёр на том же месте, что и три дня назад, и растапливал на нём снег в ржавой кастрюле. Кастрюля стояла прямо на горящем хворосте, отчего в воздухе витал не только запах дыма, но и вонь подпалённой ржавчины. Стэн опустился на асфальт у костра и вытянул ноги, протягивая тушки Майку.
— Ты в курсе, что с ними делать? — спросил он. Майк забрал зайцев и оценивающе осмотрел их.
— Весело, — пробубнил он. — Да, знаю. Дай нож.
Стэн вытащил из чехла едва ли не сверкающий нож, который он последние два дня от скуки начищал краем простыни, и протянул Майку. Тот разделывать тушки сразу не спешил, а ощутимо надавливал на живот самого жирного зайца и проводил рукой вниз, к задним лапам. Другой рукой он забрал нож и от скуки начал осматривать рукоять, у которой, на основании лезвия, красовалась гравировка из каких-то непонятных квадратиков и крестиков.
— Что это за символы? — спросил он, откладывая зайца и принимаясь проделывать такую же процедуру со следующим. — Не думаю, что видел такие раньше.
— Это иврит, — усмехнулся Стэн, с интересом наблюдая за совершенно непонятными для него махинациями с тушами. Майк вскинул брови и повнимательнее пригляделся к, как он уже понял, словам, о значении которых мог только догадываться, и Стэн решил облегчить его задачу: — Всякий путь человека прям в глазах его; но Господь взвешивает сердца. Надпись. Вот, что она значит.
Майк привязал какой-то замочаленной верёвкой зайцев вверх ногами к забору и вскрыл им глотки. Кровь вытекала из разрезов, заливала заячьи рты, носы, глаза, уши и спускалась в землю.
— Где-то я слышал это, — задумчиво проговорил Майк себе под нос, почти не отвлекаясь от своего дела. Стэна всё порывало спросить, откуда он вообще знает, что делать, и как натренировался, но вспомнил слова Эдди о детстве Майка и посчитал, что бараны от зайцев в данном вопросе мало чем отличаются. — Библия?
— Ну, можно и так сказать, — неопределённо повёл плечом Стэн, не желая пускаться в объяснения различий православной Библии и иудейского Танаха. — Подарок отца.
Майк вернулся к костру, сел, скрестив ноги, и посильнее запахнул куртку. Стэн вернул ему шапку ещё вчера, поэтому потёр уши в попытке их согреть, неволей путаясь пальцами в сальных отросших волосах. Ему давно стоило найти какую-нибудь резинку или отрезать пряди к чертям тем же ножом, вот только всё время на это не хватало то ли времени, то ли желания. Возможно, он сможет раздобыть резинку у той же Беверли, когда она проснётся, ведь постоянное опасение быть схваченным за волосы или отвлечься на заслонившие лицо пряди во время боя его не прельщало.
— Мне казалось, твой отец немного… против всего этого, — сказал вдруг Майк, краем глаза поглядывая на туши, ожидая, когда они полностью обескровятся. Ему оставалось всего лишь сделать несколько надрезов, снять шкуры, вытащить требуху и замочить разделанное мясо на несколько часов. Похоже, придётся сейчас снимать кастрюлю с костра, чтобы вода остыла.
Майк спустил рукава куртки до кончиков пальцев и осторожно снял кастрюлю с огня. Соприкоснувшееся со снегом днище зашипело и стало испускать пар.
— Ну, да, — протянул Стэн, наблюдая за дымящейся кастрюлей. Майк за это время засунул покрасневшие руки в снег. — Я несколько лет выпрашивал этот нож, потому что, не знаю, хотелось чувствовать себя крутым? Отец сдался в какой-то момент, но всё же решил сделать подарок хоть как-то «полезным» с его точки зрения.
Где-то позади хлопнула дверь. Майк просто поднял взгляд, а вот Стэну пришлось обернуться, чтобы понаблюдать за тем, как Бен опускается на колени и принимается счищать снегом кровь с куртки Бев. Снег в его руках тут же приобрёл какой-то оранжево-зелёный оттенок. Майк глубоко вздохнул, и Стэн невольно оторвался от своих наблюдений и повернулся лицом к тлеющему костру.
— Через что же им пришлось пройти? — задумчиво протянул Майк, но он не обращался в этот момент к Стэну, наоборот, он будто и вовсе позабыл о его присутствии и пропал где-то в своих мыслях.
— Они расскажут, когда проснутся, — неуверенно предположил Стэн, хотя и не был уверен, стоило ли вообще вырывать Майка из омута размышлений. Тот, похоже, нарывался на какое-то откровение, и Стэну как никогда сильно хотелось, чтобы Майк перестал изображать из себя при нём отчуждённую ледяную стену, хоть она с недавних пор и подтаивала. — Бев героиня.
— То, что она пошла, конечно, логично, — кивнул Майк, — но также и глупо.
Стэн нахмурился.
— Почему глупо?
— Потому что она не должна была отправляться одной, — пожав плечами, просто ответил Майк, будто обсуждал погоду. — Я не сомневаюсь, Беверли способна постоять за себя, но эти игры в самопожертвования даже в фильмах попахивают идиотизмом.
Стэн вдруг ощутил огромную необходимость переубедить Майка в том, что логичность, конечно, хорошее качество, но большинство людей во время принятия какого-либо решения руководствуются зовом сердца, и именно оно зачастую оказывается правым. Действия, сделанные таким образом, никак не могу быть глупыми.
— Бев всего лишь хотела помочь, — сказал он. — Здесь и не пахнет самопожертвованием.
— Значит, у тебя проблемы с обонянием. Ну или ты не знаешь Бев настолько хорошо, как я. Она всегда видела в таких вещах благородство, и это благородство затмевало разум.
Стэн проморгался. То ли это частичка пепла попала, то ли просто клуб дыма от костра заставил глаза слезиться и опустил перед ними сероватую пелену.
— Разве это плохо?
Майк фыркнул и бросил быстрый взгляд на зайцев. С тушек перестала стекать в землю кровь, и тогда парень продолжил их разделывать. Разговор ещё не был закончен, поэтому Майк просто снял с забора тушки и опустился обратно у костра, где принялся надрезать шкуру зайцев у задних лап.
— Согласись, что логичнее будет столкнуть друга с пути на амбразуру, чем бросаться на неё самому, — сосредоточенно проговорил Майк, не поднимая взгляда. Только что снятая шкура упала на землю. — Лично я предпочту первый вариант.
Стэн не нашёлся, что ответить. Не умел он вести здоровый спор. Майк вскрыл зайцу пузо и какими-то махинациями вытащил всю требуху, и отбросил её в сторону. Примерно то же ожидало и следующую тушку.
Стэн на секунду обернулся, но не нашёл взглядом Бена. Похоже, тот давно уже отмыл куртку Бев и вернулся в комнату. На том месте, где он раньше сидел, снег был окрашен в оранжево-зелёный цвет. С небольшим бульканьем в кастрюлю опустились освежёванные тушки.
— Ты, наверное, хочешь спросить, почему я тогда остановил Бена, когда Беверли ушла? — спросил, впрочем, не слишком увлечённо Майк, протягивая нож обратно Стэну. Тот молча кивнул и засунул нож в чехол. — Предположил, что он больше пригодится нам. Не прогадал в конечном счёте. Ты, кстати, выглядел уверенным тогда у больницы. Знал, что поможет?
У Стэна вновь перед глазами пронёсся момент, когда он отрубал Ричи запястье, и Урис невольно вздрогнул. По шее вниз пробежала зябкость.
— Я не знаю, — выдавил сквозь ком Стэн. — Это было какое-то помутнение. Я понятия не имел, что делаю.
Майк ничего не ответил, хотя по тому короткому мгновению, когда он поджал губы, было заметно его небольшое разочарование на этот счёт. Вторая тушка опустилась в кастрюлю с водой, а Стэн почувствовал срочную потребность умыть лицо снегом и, тяжело поднявшись, двинулся в сторону более-менее чистых сугробов у угла мотеля. Тем более, разговор с Майком изрядно его вымотал, а ощущение жирной плёнки на лице улучшению самочувствия не способствовало.