Стэн опустил красные и потрескавшиеся от мороза руки в потихоньку твердеющий снег и обтёр им лицо. Кожу тут же закусал холод, и Стэн как-то отдалённо подумал о том, что в прошлом он бы себе такого никогда не позволил, беспокоясь о состоянии кожи, а если бы и пришлось, то по возвращению домой покрыл бы лицо и руки толстым слоем жирного увлажняющего крема. Сейчас же на такие мелочи было наплевать. Стэн в последний раз провёл руками по лицу и шумно выдохнул, прежде чем заметил краем глаза шевеление у стены, покрытой тёмно-зелёной облупленной краской. Стэн резко обернулся, но тут же расслабился, когда распознал в сидевшем на земле комке Джорджи.
Стэн, засунув руки в карманы куртки, непроизвольно широко размахнувшись ногой и пнув небольшую снежную глыбу, которая со скрежетом покатилась по снегу и асфальту, подошёл к Джорджи и грузно съехал по стене.
— Ты чего не спишь? — спросил он, и Джорджи вздрогнул. Взгляд глаз с расширенными зрачками замер на лице Стэна, а из горла вырвался тоненький всхлип.
— Не спится, — необычайно хрипло для ребёнка выдавил Джорджи и уткнулся подбородком в колени. Стэн же вытянул ноги и тут же почувствовал, насколько сильно заледенели его пальцы внутри ботинок, которые, вообще-то, для зимы особо предназначены не были.
— Кошмары? — понимающе протянул Стэн, и Джорджи коротко кивнул. Стэн слегка дёрнул уголками губ, но вовсе не в попытке улыбнуться, наоборот, пытаясь сжать губы в тонкую линию, но щёки тут же отозвались морозными щипками. — Ты в порядке?
Стэн заметил, как Джорджи сжал ткань джинс и резко всхлипнул ещё раз. Он отвернулся было, но Стэн всё же заметил повлажневшие глаза. Было видно, что Джорджи хотел ответить, но язык его словно прилип к задней части нёба, а в горле прочно обосновался неприятный ком, который даже дышать мешал, не говоря уже и о словах. Стэн положил руку мальчику на плечо, но тот ощутимо вздрогнул, сбрасывая тем самым чужую руку, а затем остервенело затёр ладонями глаза, размазывая едва-едва выступившие слёзы по лицу.
— Можешь не говорить, если не хочешь, — пошёл на попятную Стэн, понятия не имея, как успокоить Джорджи, если уж он так резко реагирует на чужие прикосновения.
Но Джорджи, вопреки всему, замотал головой и сам подвинулся к Стэну ближе, и небрежно ткнулся виском Стэну в плечо.
— Вики укусили, — выдохнул Джорджи и со всей силы зажмурился, будто это должно было притупить чувства, но слёзы всё же брызнули из только-только открывшихся глаз. Стэн обнял его и упёрся подбородком о мальчишескую макушку. Вики он видел вживую лишь однажды, когда сидел на кухне у Билла и периодически бил его книгой по голове, когда полюбившиеся персонажи «Чёрной стремнины» погибали самыми изощрёнными способами. Джорджи и Вики тогда ночевали вместе и вели себя чересчур тихо. Может, рисовали, может, подслушивали «взрослые» разговоры, когда Билл, со смехом потирая макушку, рассказывал, почему он решил убить самого любимого персонажа Стэна, а не кого-нибудь другого.
И всё равно, Вики ему хорошо запомнилась, и вовсе не самим фактом того, что она была подругой Джорджи. Эта девочка была чуть ли не абсолютной противоположностью Джорджи и сочетала в себе несочетаемое: залихватски играла в футбол, но все остальные подвижные игры пренебрежительно называла «мальчишескими», вела себя чересчур ответственно для ребёнка, но быстро бросала все дела, если появлялся шанс нарядиться с Джорджи в простыни и носиться по улицам Цитадели, изображая из себя привидений.
— Мне жаль, — абсолютно искренне прошептал Стэн, шумно выдохнул и прикрыл глаза. Джорджи громко шмыгнул носом и подавил очередной всхлип, так и норовивший вырваться из горла вперемешку с коротким воем.
— М-мне тоже, — запнувшись о небольшую икоту, выдавил Джорджи и утёр нос рукавом свитера. Куртки на нём не было, а Стэн даже этого не заметил.
— Замёрз? — шепнул Стэн над ухом мальчика. Джорджи мелко кивнул и вновь постарался утереть слёзы. За забором зашипел ходячий, но никак пролезть на территорию мотеля он не мог. — Вернёмся в дом?
— Там пахнет кровью, — выдохнул Джорджи и прижался к Стэну ближе. Он мелко дрожал от холода, и Стэн накинул на него свою куртку.
— Можешь лечь на кровать Бена. Всё равно он наверняка у постели Бев просидит всю ночь.
Джорджи, помявшись, коротко кивнул, и они поднялись с холодной земли. Так уж вышло, что с самого прихода в мотель Майк, Бен и Стэн жили вместе. Эдди поминутно проверял состояние Ричи, молясь про себя, чтобы у него не было жара, покрасневших глаз, замедленной реакции на что-либо и горячечного бреда. Пускай первые симптомы обычно и проявлялись спустя несколько часов после укуса, и, по идее, нужды в подобных проверках уже не было, Эдди всё равно продолжал придумывать десятки теорий, почему он не имеет права остановиться. Остальные же решили поселиться вместе, чтобы было удобнее будить друг друга при ночных дежурствах.
Естественно, комната представляла собой ад любого чистоплотного человека: грязные разводы на полу от растаявшего и высохшего снега, смешанного с дорожной пылью и лесной землёй, свисающие с кроватей застиранные коричневые простыни, так и не разобранные до конца сумки с оружием заполняли собой всю поверхность стола. Джорджи обвёл комнату пустым взглядом, узнал валяющуюся у изголовья одной из кроватей футболку Бена и, сняв ботинки, закутался в одеяло. Сам же Стэн опустился на стул рядом, предварительно переложив пистолет с глушителем на стол.
— Расскажи что-нибудь, — попросил Джорджи, и из-за одеяла, скрывающего его чуть ли не с макушкой, голос звучал глухо.
Стэн даже растерялся от такой просьбы.
— Что тебе рассказать? — спросил он, отвиснув.
— Что угодно. Хоть сказку.
Стэн задумчиво повторил последнюю фразу Джорджи, сложив руки на груди и откинувшись на стуле. Знал он одну сказку, которую ему ещё в глубоком детстве рассказывала мама по вечерам, но без единой запинки рассказать он её вряд ли сможет. Еврейские сказки вообще были какими-то странными, сказал бы Стэн, задай ему подобный вопрос. Но никто его об этом не спрашивал ни разу, так что Стэн попытался вспомнить хотя бы начало. Там что-то было про вдову и золото…
— Жила как-то женщина, — начал неуверенно Стэн и закусил губу, вспоминая продолжение. — Однажды ей пришлось уехать из города, и она попросила соседа сохранить некоторые её вещи. В наследство от покойного мужа она получила немного золота, но боялась, что его украдут… Поэтому она положила всё своё золото в несколько глиняных горшков, залила их мёдом и плотно закрыла крышкой. Соседу она рассказала только о мёде, понадеявшись, что тот в горшки не полезет за ненадобностью. Ну, мёд и мёд, что там, в самом деле.
Джорджи молча слушал сбивчивый рассказ, прикрыв глаза. Он стянул с головы одеяло и стал похож на большую коричневую гусеницу.
— Пока вдова была в отъезде, к соседу пришли гости, а собственный мёд, как назло, закончился… Тогда он зашёл в кладовку, зачерпнул соседкиного мёда и заметил золото. Ну и, не думая долго, он вытащил из горшков всё золото и оставил себе, и ничего никому не стал рассказывать. Соседка, вернувшись, конечно, заметила пропажу и пошла во дворец. Но царь отказался вести дело, потому что не было никаких свидетелей и доказательств, что золото и вправду принадлежало ей.
Джорджи приоткрыл один глаз.
— Нечестно, — выдохнул он. Стэн улыбнулся устало и кивнул. — А что потом?
Стэн сглотнул слюну, подумав на мгновение, что смочить пересохшее горло ему бы не помешало.
— Расплакалась вдова, пошла домой, и её заметил обычный мальчишка. Примерно твоего возраста. Он подошёл к ней, спросил, что случилось, да та и рассказала всё про золото и соседа. Мальчишка ей говорит: «Есть ещё надежда. Вернись к царю и позови меня как свидетеля. Тогда-то вся правда и раскроется». Женщина послушалась его, и на следующее утро начался суд. Вызвали соседа, вдову и самого мальчика. Царь посмотрел на мальчика, спросил, мол, такой маленький, а уже судить лезешь. «Бог рассудит. Я лишь сделаю всё, что смогу, » — ответил ему мальчик, и царь махнул рукой. Мальчик попросил принести те самые горшки, а когда их получил, стал разбивать их один за другим. Наконец, из одного кувшина выпали две монеты, которые от мёда прилипли ко дну. Мальчик поднял их в воздух и закричал: «Вот вам два свидетеля! А это — вор! И свидетели рассказали правду». Вор понял, что правда вышла на свет, и вернул вдове всё украденное. Скоро весь еврейский народ узнал об этом дне, и все говорили, что мальчик умён и с ним Бог. Мальчика звали Давидом, и позднее он стал царём всего Израиля.