-- Роза, хватит сопротивляться...
Меня окутало приятным ароматом чего-то сладкого и такого притягательного, неуловимо знакомого и в тоже время непонятного.
– Твои сладкие стоны, гораздо вкуснее криков. Они словно музыка, колючка...
А дальше головокружительный поцелуй, которому просто невозможно сопротивляться. Он чуть надавил на мою челюсть, приоткрывая рот, и его язык скользнул внутрь, сплетаясь с моим в бешеном танце.
Губы невольно приоткрываются от удивления. Это свойственно Никите давать мне прозвища. В груди шевельнулось, что-то родное щемящее. Как же я хотела оказаться рядом с ним. Хотела, чтобы он в очередной раз отругал меня, а потом обнял и решил все проблемы в своей манере. Как же мне его не хватает... Как же я хочу, чтобы он пришел и спас меня. Вот только никто не придет. И нет ни выбора, ни выхода...
Робко потянулась к губам Йоширо и сама поцеловала его лихорадочно, бешено, чтобы забыть обо всем, как в первый раз. И с ним это не сложно. Слишком уж искусен в любовных делах император. Он властно перехватил инициативу, и сердце сорвалось в безудержный галоп.
Йоширо жадно исследовал мой рот и не прервался, пока губы не начало покалывать. Он нежно погладил мою щеку и заглянул в глаза, будто искал в них что-то. Медленно разжал ладонь, сжимающую мои запястья, и заскользил пальцами по чувствительной и разгорячённой борьбой коже вниз. Не отводя взгляд, будто боялся, что я подобно змее в любой момент брошусь на него.
А мне хотелось закрыть глаза, отвернуться, но не могла. Его темные, почти черные карие глаза гипнотизировали. А вместе с невинной лаской заставляли томиться в ожидании продолжения, жаждать большего. Нет, Йоширо не спрашивал, он брал. И сегодня собирался взять меня, так как считал меня своей собственностью, но все же давал мне иллюзию выбора, соблазнял, и умело разжигал во мне пламя страсти. Но в итоге император получит то, что хочет любым способом. От меня лишь зависит понравиться этот способ мне или нет. Поэтому я продолжала лежать без движения и смотрела в его глаза. Пыталась смириться с неизбежным.
И вот уже его ладони мягко сжимали мою грудь, поглаживали шею, ключицы... И снова грудь... И чем больше он ласкал меня, тем податливее, мягче становилось мое тело, под кожей разливался жар и из груди рвались стоны. Стоны удовольствия.
Йоширо довольно улыбнулся, потянул вниз лиф, обнажая меня и не встретив сопротивления, припал к моим губам. Я робко положила руки на его плечи и притянула к себе.
Судьба жестока -- в руках врага я забывалась от наслаждения.
Я снова лежала в его кровати. Все как в прошлый раз. Разница была лишь в цвете постельного белья и отсутствия истерики. Правда, капельки горьких слез все равно застыли в уголках глаз.
-- Роза... – тихо, с легкой хрипотцой в голосе позвал Йоширо.
По имени? Удивительно. Я медленно повернула голову в его сторону. Его пальцы одновременно с этим сжали мой сосок, который до этого просто мягко перекатывали.
-- Сладкая, что-то мне подсказывает, что это не слезы радости, -- чуть холодно заметил он. Я вскинула бровь.
Да какое ему дело до моих чувств?! И все же промолчала, закусив щеку. Я же должна показаться милой, смиренной...
-- Не стоит грустить. Тебе же было хорошо. Твое тело, как инструмент, в умелых руках оно поет, а может стонать от боли... – с намеком произнес Йоширо и больно выкрутил сосок, так, что я не смогла сдержать вскрика.
Ох, как же мне хотелось двинуть ему прямо в глаз, или нос, чтобы испортить его красивую мордашку. Чтобы хоть чуть-чуть привести ее в соответствии с душой. Но нужно молчать. Забыть о гордости и терпеть. Неприятно, когда тебе напрямую говорят, что использовали. С другой стороны его слова будто снимали хотя бы часть вины за произошедшее.
-- Инстинкты есть инстинкты. Я красивый, здоровый, сильный и привлекательный. Я могу защитить и обеспечить твое потомство, так что это естественно, что тебя возбуждают мои прикосновения. Это природа человека. Однако я хочу видеть на твоем лице улыбку... Так что смирись. Чем скорее это произойдёт, тем легче будет всем. С завтрашнего дня начнешь учиться.
Йоширо больше ничего не стал говорить, просто резко поднялся с кровати и скрылся за дверью, оставив после себя лишь едва уловимый аромат.
Так потекли дни, сливаясь в бесконечный поток однообразных будней. Я с каждым днем становилась все противней самой себе. Ненависть к тому, что я делала, все больше разрасталась. Надежда на благополучный исход, на то, что мне все-таки удастся уговорить императора, становилась все призрачней. Иногда мне казалось, что я уже привыкла к этой жизни, действительно смирилась, а не притворяюсь, выжидая удобного случая.