Череда жестоких схваток подошла к концу, армии покинули театр боевых действий, и адмирал Вьен решил перезимовать с потрёпанной армией в Эдинбурге. Жанн де Карруж не был дома уже больше полугода, и, скорее всего, ему и его поредевшему в битвах отряду предстояло остаться в Шотландии минимум до следующей весны.
Но шотландцы (впрочем, как и всегда) не были рады таким гостям. «Адмирал и его бароны, рыцари и сквайры терпели лишения, потому что денег им хватало, только чтобы не околеть с голода. Запасы вина, пива, ячменя, хлеба и овса были довольно скудными, их лошади дохли с голода либо падали от истощения».
Адмирал ещё более усугубил ситуацию, завязав интрижку с шотландской принцессой. И в его адрес стали поступать откровенные угрозы. Многие знатные дворяне начали отказываться от такой зимовки, опасаясь встретить здесь свою смерть, если не от голода, то от рук приютивших их шотландцев. Адмирал нехотя дал разрешение всем желающим отбыть домой.
Ввязавшись в войну с англичанами, французы покидали страну, кипя от гнева на шотландцев. «Они возвращались во Францию через Фландрию и прочими окольными путями, оголодавшие, без оружия и лошадей, кляня Шотландию и тот день, когда их нога ступила на эту проклятую землю».
Вернувшиеся во Францию рыцари со своей свитой «были столь бедны, что не могли позволить себе приличную лошадь», случалось, некоторые «отнимали лошадей у работавших в полях крестьян и возвращались домой не на боевых конях, а на спинах кляч, пригодных разве что тащить за собой плуг или гужевую повозку».
Жан де Карруж вернулся в Нормандию в конце 1385 года, его казна и здоровье находились в плачевном состоянии. Собираясь в этот поход, он рассчитывал щедро компенсировать затраты награбленным золотом, серебром, лошадьми и прочими ценностями. Но с таким же успехом он мог бы выбросить деньги в какое-нибудь шотландское болото. Как и многие его соотечественники, он привёз из похода лишь хроническую лихорадку, которая периодически валила его с ног, заставляя трястись, истекая холодным потом.
Подорвав здоровье, потеряв уйму денег и пятерых товарищей по оружию за полгода бесполезной кампании, Жан де Карруж вернулся с единственной стоящей наградой — рыцарским званием. На армейском смотре поредевшей французской армии после её возвращении в Шотландию в конце октября его описывают, как «сира Жана де Карружа, рыцаря», следовательно он заслужил это звание, отличившись в кампании летом или осенью того года.
Жану де Карружу было около пятидесяти, и до сих пор при дворе графа Пьера ему не посчастливилось удостоиться рыцарского звания. Отныне новый статус давал ему право именоваться «шевалье», и он несомненно будет настаивать, чтобы именно так его и называли, когда вернётся ко двору в Аржантане. Звание также удваивало его жалованье, до одного ливра в день, хотя он всё ещё не получил сумму, причитающуюся ему за участие в кампании, так сильно были просрочены выплаты.
Высадившись в Слёйсе, либо в Арфлёре или в любом другом из французских портов, он поспешил в Фонтейн-Ле-Сорель, где семь месяцев назад оставил Маргариту на попечении её отца. Его сопровождал двоюродный брат Маргариты Робер, который вместе с ним стоически переносил жестокие битвы, болезни и тяготы морских путешествий.
К моменту их приезда был уже канун Рождества, и Маргарита, вероятно, рассчитывала провести ещё несколько недель в отцовском замке в обществе только что вернувшихся мужа и кузена. Оба были изрядно вымотаны походом, Жан серьезно болел, да и дороги зимой были малопригодны для поездок.
Но новоиспечённый рыцарь решил не задерживаться, оставшись лишь на короткое время. Через несколько дней он снова отбыл, прихватив с собой Маргариту, чтобы навестить свою матушку, которая не видела сына уже много месяцев с момента его отъезда в Шотландию.
Вдовствующая Николь де Карруж жила в Капомесниле, фамильном поместье, находящемся в Кальвадосе, примерно в тридцати пяти милях к западу от Фонтейн-Ле-Сорель. Николь поселилась в Капомесниле после смерти мужа ещё три года назад, когда граф Пьер лишил её сына звания капитана Беллема. По непонятной причине вдова не переехала жить в замок де Карруж вместе с сыном и его супругой. Вероятно, просто не хотела делить этот замок с новой невесткой. А может, Жана и Маргариту и самих устраивало такое положение вещей.