Пока Ричард рассказывал врачу о своих злоключениях, тщательно подбирая слова, Алва старательно отводил взгляд, пряча улыбку. Мэтр Родригес выслушал очень внимательно, не перебивая.
— Рокэ, — обратился он к Алве после тщательного обследования пострадавших частей тела. — Перелома нет, это хорошая новость, но меня беспокоит потеря сознания. Лучше будет, если дор Рикардо останется в постели на несколько дней. Прости, что я лезу не в своё дело, но тебе лучше нанять настоящего управляющего и слуг. Ричарду нужен уход.
Дик нахмурился и покраснел. Выходит, даже мэтр Родригес считает, что управляющий из него никудышный. Рокэ, заметив его реакцию, тихо рассмеялся.
— Ты прав, — согласился он с другом. — Может, у тебя есть кто-нибудь на примете?
Мэтр Родригес и Алва вышли из комнаты Ричарда, обсуждая подробности лечения и трудности найма управляющих.
— Рокэ, раз уж я здесь, позволь мне осмотреть тебя, — сказал Антонио, когда дверь за ними закрылась. — Ты давно не проходил осмотр.
Мэтр слегка покривил душой. Осмотров Алва не проходил никогда, если не получал серьёзных ранений, временно лишавших его возможности протестовать. Заводить этот разговор было бесполезно, но лекарь не терял надежды, что однажды Рокэ внемлет его доводам.
— Пожалуй, это не будет лишним, — вдруг отозвался Алва.
Антонио ожидал чего угодно, только не такой быстрой капитуляции. Ничего хорошего это не предвещало. У Рокэ явно были проблемы.
— Тебя что-то беспокоит?
— Я надеялся, что мне ещё долго не понадобится твой врачебный талант, но, увы, жизнь распоряжается по-своему. Пройдем в мой кабинет и поговорим.
Алва предложил Нино кресло, покрытое чёрной блестящей шкурой, и налил ему шадди.
— Я заметил это около месяца назад. Временами я не в состоянии произносить слова. Приступы кратковременные и пока редкие, но тебе ведь ясно — скорее всего это только начало. Я также иногда беспричинно теряю равновесие. Дикон пока ничего не понял, и мне бы не хотелось его расстраивать. Мне кажется, он только-только вернулся к нормальной жизни.
Мэтр Родригес кивнул.
— Рокэ, мне нужно сделать анализы, чтобы точно знать причину таких симптомов, — Антонио оттянул его рукав и положил два пальца на пульс. — Ричарду всё равно придётся сказать. Он к тебе очень привязан, это только слепой не заметит. И он тебя не оставит, что бы ни случилось, ты же это понимаешь?
Алва нахмурился.
— Что бы он ни натворил в прошлом, он искупил свои грехи с лихвой. Я хотел бы дать ему хоть немного спокойной жизни. Пусть и не самой счастливой, — Рокэ невесело усмехнулся, — но хотя бы без ненависти и потрясений.
Антонио аккуратно надрезал вену скальпелем и взял немного крови.
— Мне как раз показалось, что он здесь счастлив, — улыбнулся лекарь. — Не стоит себя недооценивать. На сегодня я закончил. Вернусь, когда будут готовы результаты.
Ричард сидел, откинувшись на подушки, и потирал ушибленный затылок, когда Алва вошёл в его комнату с блюдом аппетитно пахнущих жареных каштанов и уселся на край кровати. Дик поднял на него глаза, посмотрел на каштаны и почувствовал, как ком подступает к горлу. Он — убийца и предатель — всего этого не достоин. Неужели Ворон даёт ему ещё один шанс? Только бы не расплакаться. Он подполз ближе и уткнулся Алве в плечо.
— Рокэ, прости, я был плохим управляющим, чудовищным оруженосцем, омерзительным человеком. Пожалуйста, прости. За яд, за кинжал, за предательство, за все те ужасные вещи, что я творил. Я так сожалею…
Слёзы всё-таки предательски потекли. Алва отставил блюдо и притянул Ричарда к себе за плечи.
— Брось. Если тебе нужно моё прощение, то я давно простил тебя. Всё в прошлом, забудем об этом, — Рокэ ласково растрепал его волосы. — Всё хорошо. Давай лучше есть каштаны. Я голодный, как сорок тысяч закатных тварей.
Дик почувствовал, как каменная плита, так долго давившая ему на грудь, дала трещину и начала тихо осыпаться. Рокэ его принял, снова, несмотря ни на что.
— Мне кажется, этого недостаточно. Я чувствую, что должен для тебя хоть что-то сделать, чтобы заслужить прощение.
— Ты уже сделал, Дикон.
— Что?
— Вернулся домой.
Через несколько дней в особняке на улице Мимоз появился новый управляющий-кэналлиец, а затем и штат слуг. Дом ожил, наполнился звуками и вкусными запахами. Дик вышел на балкон и увидел во дворе отъезжающего Алву, гарцевавшего на новом сером линарце. Заметив Ричарда, тот засмеялся, поднял коня на дыбы и помахал рукой.
— Юноша, постарайтесь не свернуть себе шею, по крайней мере, пока я не вернусь.
— Слушаю эра! — Ричард шутливо приложил руку к сердцу и сделал церемониальный поклон.
========== Глава 6. Дуэль ==========
Комментарий к Глава 6. Дуэль
Пожалуйста, будьте осторожны! В этой главе — стекло и смерть основных персонажей.
Кто научился умирать, тот разучился быть рабом.
Мишель де Монтень
Мэтр Родригес добавил в колбу с кровью каплю раствора собственного изобретения, взболтал и посмотрел на просвет, как иные поступают с бокалом вина. Затем он проделал то же самое со второй колбой. Скрупулёзно внеся результаты в журнал, он отложил перо и задумался. Он находил, что иногда его работа в чём-то схожа с работой философов. Найти точные, правильные слова, доступно и отчётливо донести истину, безжалостно принести в жертву чувства во славу чистого созерцания. Не этим ли даром владели великие мыслители Древней Гальтары? Антонио вздохнул и, не испытывая ни капли вдохновения для упражнения в подобных талантах, отправился в особняк на улице Мимоз.
Он нёс с собой смертный приговор для Рокэ, герцога Алвы, бывшего Первого маршала Талига. Тот сорт приговора, который не в состоянии отменить ни один судья.
Как сказать человеку о том, что его жизнь подошла к концу? Антонио был на войне, повидал множество ран и смертей на своём веку. Красивой смерти не бывает. Смерть всегда уродлива и жестока. Но ни один меч, ни одна пуля не сравнятся в жестокости с простой фразой, сказанной врачом и начинающейся словами «вам осталось». Ибо она убивает надежду. Человек умирает уже в ту самую минуту, когда её слышит, потому что жить без надежды невозможно. Дальше только агония.
Мэтра Родригеса встретил новый слуга и сразу провёл его в покои Алвы. Поднимаясь по лестнице, Антонио услышал приглушённый смех и гитарные аккорды. Рокэ и Ричард пили вино и о чём-то непринужденно разговаривали.
«У них всё хорошо, — подумал Антонио. — У них обоих сейчас всё хорошо». Как бы ему хотелось малодушно отсюда уйти и никогда не произносить то, что собирался сказать. Но отступить нельзя. Он должен сделать то, зачем пришел. Рокэ имеет право знать.
— Как вы себя чувствуете, дор Рикардо? — осведомился Антонио после приветствий.
— Прекрасно, — с радостью откликнулся Ричард. — Спасибо вам, господин Родригес. И прошу вас, садитесь.
Антонио сел в предложенное кресло.
— Представляете, мэтр Родригес, — весело продолжал Ричард, — Рокэ… то есть монсеньор смеялся над моим падением с каштана, а сегодня сам упал посреди комнаты. Как вам такое? Я сказал ему, что мне ещё ох как далеко до Великого Учителя, который умудряется падать даже на ровном месте. Вам не кажется, что в этом проявилась высшая справедливость?