Ел осторожно, откусывая по маленькому кусочку — совсем по-мышиному…
Воспитателей Мышка величал халдеями, заведующего Викниксором, природоведа Амёбой, а высокого воспитателя Кирилла Ивановича знал попросту Кирой.
Со следующего урока начались Химиковы мучения. Каждый преподаватель вызывал его к доске и заставлял отвечать. Химик поспешно вылезал из-за парты, выходил вперед, но молчал. Глаза были опущены вниз, и лицо принимало привычное выражение — мрачное и тупое.
Худшие ожидания новичка оправдывались: в Шкиде действительно учились много. До обеда он вытерпел четыре урока, а на седьмом (третьем после обеда) его начало мутить.
— Ну что, кончились? — спросил он у соседа, когда прозвенел звонок и ребята начали вытаскивать шапки.
— Ум-гу… Два часа до ужина гулять можно…
— А потом?
— Потом — ужин.
— Не-е… После ужина что?
— Уроки опять. До чая… — И Мышка, напялив шапку-треух, убежал, а Химик медленно поплелся в зал.
Ребят в школе уже не было. Кто ушел на двор, кто на улицу, кто на дальнюю прогулку. И в этой гулкой тишине пустынного здания новичок почувствовал себя уютнее.
Он два раза съехал по перилам, покатался на подметках по свеже-натёртому паркету и пошел осматривать Шкиду.
Наверху ничего интересного не было, — детдом как детдом, только почище и поопрятнее, чем в институте у Подольского. Тянулись одной линией классы; умывалка, музей, спальни, гардероб.
Внизу тоже всё, что полагается в детдомах; кухня, спальня мочевиков, учительская, столовая. За столовой — класс четвертого отделения и дальше ещё комната с вывеской: "Коллектив Юнком. Клуб"…
Химик вернулся назад и стал на площадке.
Сбоку была какая-то дверь, за этой дверью ещё дверь и коридор. Коридор освещало маленькое оконце. Оконце освещало двери маленького чуланчика, запёртого висячим замком.
Химик быстро оглянулся и прислушался. Потом ловко и умело сбил замок и юркнул в чуланчик. Обшарить его было делом одной минуты, но там ничего, кроме старых войлоков, не оказалось.
"Запирают еще", подумал Химик, пряча за пазуху замок и осторожно выходя на лестницу.
Химик опять поднялся наверх и остановился в дверях пустого зала. Массивные ручки литой бронзы, изображавшие геральдических львов, заинтересовали его. Он осторожно погладил холодный металл. Подергав ручки в стороны, он посмотрел винты и быстро пошел к себе в класс. В классе новичок запрятал сбитый замок в угол своей парты, из парты достал отвертку и опять двинулся в зал.
Но там уже были шкидцы. Двое ребят медленно ходили по кругу и разговаривали. Один, волосатый, на длинных кривых ногах и в долгополом пальто, упрямо и без выражения убеждал своего соседа, которого звал Иошкой, что Пушкин — реакционный писатель. В доказательство долгополый блеющим голосом декламировал:
Иошка звал своего соседа то Косей, то Козей, то Козьей Ножкой, нервно размахивал худыми руками и, брызжа слюной, доказывал, что Пушкин революционер.
В доказательство он читал:
— Задрыги, — забормотал Химик. — Не могли у себя в классе наговориться. Только с дела сбивают…
А Иошка с Косей ходили и спорили. Кося блеял как коза. Иошкин нос покраснел и походил на пуговку.
Но вот, наконец, парочка решительно направилась в коридор. Химик обрадовано вздохнул и сжал в кармине отвертку. В это время из других дверей выскочили в носках ещё двое ребят — высокий черноглазый грузни и маленький, похожий на воробья паренек: они быстро разостлали коврик, поставили рейки и начали с разбега прыгать через веревку.
"Придется ночью ручки вывёртывать!" — недовольно подумал Химик и, простояв ещё немного, медленно возвратился в класс.
Короткий осенний день кончился. По классам зажглись лампы. Шёл десятый урок, и в Шкиде было тихо.
Химик сидел за своей партой и тихонько, стараясь не привлекать внимания халдея, разбирал и рассматривал замок. Вообще на учителя сейчас мало обращали внимания. Кто незаметно рисовал, кто читал под партой книгу, кто просто дремал.
После чая Химик снова начал слоняться по школе. Он заметил, что очень много ребят идет в четвертое отделение и пошёл за ними. Оказалось, что все шли дальше, в дверь под вывеской "Коллектив Юнком. Клуб".
Это была небольшая продолговатая комната в два окна, вся завешанная по стенам красными плакатами, рисунками и зеленью. Через комнату тянулся длинный, под зеленым сукном, стол, вокруг которого сидели и читали газеты шкидцы… Вдоль стен стояли столики. На них играли в шахматы, шашки и "тихие игры". Половину стены против окна занимал шкаф, полный книг, а на другой половине висел плакатик с надписью: "Президиум". Под плакатом находился письменный стол, в беспорядке обставленный стульями и заваленный бумагами и делами.
Здесь Химик увидел Викниксора.
Викниксор разговаривал со стриженным круглолицым шкидцем лет пятнадцати. Вспомнив утреннюю встречу, Химик беспомощно замигал и стал отходить обратно. Но круглолицый парнишка уже заметил новичка и, оставив Викниксора, подошел к двери.
— Не бойся, — сказал он Химику. — Входи, не опасайся. Тут все свои люди.
Химик потоптался па месте, исподлобья оглядывая шкидца. Потом кивнул на Викниксора.
— А вон… живоглот.
— Кто-о!..
— Живоглот, — шмыгнул носом Химик. — Викииксор ваш…
Шкидец поднял брови…
— Почему Живоглот и почему наш? — спросил он. — Ты ведь новенький, тебе от него попало, да? Ты чего-нибудь наделал уже!..
— Ничего я у вас не наделал, — обиженно зашмыгал носом Химик. — Я только утром пришел к вам, а он в учительской и давай на меня кричать… и ногами топал…
— Опять, — покачал головой шкидец. — Опять за старое принимается… Это у него привычка такая — новичкам бани устраивать. На испуг берет. Придется опять вопрос на президиуме поставить. Одернуть надо…
— Кого?!
— Да Викниксора! О ком же мы говорим?..
Химик выпучил на шкидца глаза и целую минуту не мог пошевелиться.
И когда шкидец пошел опять к столу президиума, Химик поплелся следом, забыв даже пошмыгать носом, до того он был огорошен.
Шкидца знали Сашкой. У стола его окружило несколько человек, начавших говорить о делах. Химик, чтобы не мешать, уселся рядом, прислушиваясь и оглядываясь.
Викниксор теперь разговаривал на другой стороне комнаты с Иошкой. В клубе на заведующего не обращали внимания, очевидно, считая его обычным посетителем. Но Химик всякий раз вздрагивал, когда острый за очками взгляд Викниксора останавливался на нём. Химик вздрагивал и отводил глаза на Сашку.
И вид спокойного сытенького шкидца, суетливо рассуждавшего о дисциплине, старостах, стенгазете, успокаивал его, хотя новичок по-прежнему все-таки ничего не понимал в окружавшем.
Удивляло его, например, что книги и игры ребята брали и ставили в шкаф обратно сами, а Сашка даже не обращал на это внимания.
Невольно вспоминал Химик институт Подольского, где, правда, клуба не было, но зато по четвергам устраивался "клубный день". Воспитательница Анна Петровна приносила в класс старые затрепанные игры "Вверх — вниз" и "Тише едешь — дальше будешь". Игры давались под расписку, с угрозами и предостережениями. Но всё-таки всякий раз ребята что-нибудь воровали или портили. Анна Петровна поднимала крик, приходил сам профессор, и ребят наказывали. "Тут наверно игры у них свои собственные! — думал Химик. — Ну факт, что собственные… Не может быть, чтобы казенные… Только зачем они их потом прячут?"
Пришел высокий черноглазый грузин, тот, что прыгал в зале через веревку, и сразу закричал: