Засим - с глубоким сожалением, что все сложилось так нелепо, и с пожеланием лично вам всего хорошего,
Искренне ваш,
Джералд Корвен".
Динни прикусила губу.
- Прочти!
Клер прочитала записку.
- Не пойду. Пусть делает, что хочет.
Пока они приводили себя в порядок в комнате Динни, вошла леди Монт.
- А! - сказала она. - Теперь и я могу вставить словечко. Ваш дядя опять виделся с Джерри Корвеном. Как ты намерена поступить, Клер?
Клер повернулась к тетке, и яркий свет упал на ее щеки и губы, которые еще не были окончательно "приведены в порядок".
- Я к нему никогда не вернусь, тетя Эм.
- Можно сесть на твою кровать, Динни? Никогда - это очень долго... а тут еще... этот мистер Кревен... Я уверена, что у тебя есть принципы, Клер, но ты слишком хорошенькая.
Клер перестала подкрашивать губы.
- Ты очень добра, тетя Эм, но, право, я знаю, что делаю.
- Подумаешь, утешение! Когда я сама это говорю, то уверена, что непременно сделаю глупость.
- Если Клер обещает, тетечка, она исполнит.
Леди Монт вздохнула.
- Я вот обещала моему отцу не выходить замуж целый год, а через семь месяцев появился ваш дядя. Всегда появляется кто-нибудь...
Клер стала поправлять мелкие локоны на затылке.
- Обещаю целый год быть тише воды, ниже травы. Думаю, к тому времени я пойму, что мне надо, ну а уж если не пойму...
Леди Монт пригладила рукой одеяло.
- Обещаешь? Положа руку на сердце?
- По-моему, не надо, - быстро вмешалась Динни. Клер приложила пальцы к груди.
- Кладу руку на то место, где у меня должно быть сердце.
Леди Монт встала.
- Лучше, если бы она переночевала сегодня здесь, Динни, как ты думаешь?
- Да.
- Тогда я скажу, чтобы приготовили комнату. Цвет морской воды тебе действительно идет больше всего, Динни. Лоренс говорит, будто у меня нет моего цвета.
- Черный и белый, тетечка.
- Чепуха!.. С тех пор как Майкл поступил в Винчестер, я не была в Аскоте - из экономии. К обеду приедут Хилери и Мэй. Переодеваться не нужно.
- О! - удивилась Клер. - Дядя Хилери знает обо мне?
- Он человек очень широких взглядов, - пробормотала леди Монт, - но, понимаешь, я ведь не могу не огорчаться!
Клер поднялась.
- Поверь мне, тетя Эм, Джерри долго страдать не будет: не такой он человек.
- А ну, встаньте спина к спине... Я так и думала - Динни на дюйм.
- Во мне пять футов пять дюймов, - сказала Клер, - без туфель.
- Прекрасно. Когда вы будете готовы, приходите вниз.
Леди Монт поплыла к двери, бормоча: "Полить Соломонову печать {Название растения.} - напомнить Босуэлу", - и вышла.
Динни вернулась к камину и снова уставилась на пламя.
За ее спиной раздался голос Клер:
- Я петь готова от радости, Динни! Целый год настоящих каникул, во всех отношениях! Я рада, что тетя Эм заставила меня дать обещание. Но какая она чудачка!
- Вовсе нет! Она самый мудрый член нашей семьи. Если относиться к жизни слишком серьезно, ничего не выйдет. А она не относится к жизни серьезно. Может быть, и хочет, да не может.
- Но у нее ведь нет никаких серьезных забот.
- Если не считать мужа, троих детей, нескольких внуков, двух хозяйств, трех собак, нескольких бестолковых садовников, отсутствия денег и двух страстей: одной - выдавать всех замуж и женить, а другой - вышивать по канве. Кроме того, она изо всех сил старается не располнеть.
- Ну, она выглядит очень хорошо. Что ты посоветуешь мне делать с этими вихрами, вот тут, Динни? С ними прямо наказание! Подстричь их, что ли, опять?
- Пускай пока растут. Мы не знаем, какая будет мода, - может быть, локоны.
- Для чего, по-твоему, женщины следят за собой? Чтобы нравиться мужчинам?
- Конечно, нет.
- Значит, чтобы вызывать друг у друга зависть?
- Больше всего - чтобы не отстать от моды. Во всем, что касается наружности, - женщины прямо какие-то овцы.
- А в области морали?
- Разве у нас есть мораль? Во всяком случае, это мораль, созданная мужчинами. Природа дала нам только чувства.
- У меня нет чувств.
- Ты в этом уверена?
Клер рассмеялась.
- По крайней мере сейчас.
Она надела платье и уступила Динни место перед зеркалом.
Священник, паства которого живет в городских трущобах, ужинает в гостях не для того, чтобы наблюдать человеческую природу. Он ест. Хилери Черрел провел большую часть дня, а также время, предназначенное для еды, выслушивая жалобы своих прихожан, не делавших запасов на завтра, потому что им не хватало их на сегодня, и теперь поглощал стоявшие перед ним вкусные блюда с большим воодушевлением. Если даже ему стало известно, что молодая женщина, которую он обвенчал с Джерри Корвеном, порвала брачные узы, он и виду не подал, что знает об этом. Он сидел рядом с ней, однако ни разу не коснулся ее семейной жизни и рассуждал только о выборах, французском искусстве, лесных волках в зоологическом саду Уилснейд и новой системе постройки школ, с разборной крышей, при которой можно заниматься на воздухе, в зависимости от погоды. По его длинному лицу, морщинистому, задумчивому и доброму, иногда скользила улыбка, как будто он что-то вспоминал или обдумывал, но молчал об этом, и только изредка он поглядывал на Динни, словно хотел сказать: "Вот подожди, мы с тобой потолкуем".
Все же потолковать так и не удалось, так как его вызвали по телефону к умирающему, и ему пришлось уйти, даже не допив свой стакан портвейна. Миссис Хилери последовала за ним.
Обе сестры сели с дядей и теткой за бридж и в одиннадцать часов поднялись к себе.
- Ты знаешь, что сегодня одиннадцатое ноября - годовщина перемирия? сказала Клер, выходя из комнаты.
- Да.
- Я ехала в автобусе в одиннадцать часов утра и вдруг заметила, что у двух-трех людей какое-то странное выражение лица. Но что мы могли в те дни переживать? Когда война кончилась, мне было всего десять лет.
- А я помню перемирие, - сказала Динни, - оттого что мама плакала. У нас в Кондафорде жил дядя Хилери. И он произнес проповедь на тему: "Служат и те, кто стоит и ждет".
- Все служат только тогда, когда они что-нибудь за это получают.
- Многие всю жизнь заняты очень тяжелой работой и получают гроши.