Иногда помогало представлять, как те же слова выговаривает Сэди. Словно колокольчик звенит у меня в груди, не давая свернуть с пути.
Паркер растянулся на диване под старинным семейным портретом, рассеянно глядя через незашторенные окна в темноту. Я засомневалась в том, что правильно поступила, оставив его на время. И решила впредь действовать осторожнее. Выискивать то, что скрыто в глубине слова или жеста.
— Допивать ты же ведь не будешь, — сказал он, по-прежнему уставившись в окно.
Дождевая капля ударила в стекло, затем вторая, вдали от берега вспыхнул зигзаг молнии.
— Мне надо вернуться, пока не началась гроза, — объяснила я, но он отмахнулся.
— Не верится, что у них снова вечеринка. — До него это как будто лишь сейчас дошло. — Церемония открытия памятника, а затем — «плюс одна». — Он сделал глоток. — Типичное явление для этих мест. — Он наконец повернулся ко мне. — Ты идешь?
— Нет, — ответила я, как будто это было мое решение. Не могла же я сказать ему, что в этом году я вообще не в курсе насчет вечеринки «плюс одна» — будет ли она, и если да, то где. До конца сезона оставалось еще недель пять, а о вечеринке — ни слуху ни духу. А Паркер не успел пробыть здесь и пары часов и уже все знал.
Он сразу же кивнул. С точки зрения Ломанов, правильный ответ был возможен всегда. Я быстро убедилась, что вопросы они задают не для того, чтобы выяснить твое мнение, а чтобы оценить тебя.
Я сполоснула свою кружку, продолжая держать дистанцию.
— Если ты остаешься, я вызову уборщиков.
— Эйвери, подожди, — попросил он, но я не стала ждать, когда он продолжит.
— Выспись, Паркер.
Он вздохнул.
— Пойдем завтра со мной.
Я застыла, держась за гранитный кухонный стол.
— Пойти с тобой — куда?
— На эту встречу с комитетом по поводу церемонии открытия. — Он нахмурился. — Ради Сэди. У них обед на Бэй-стрит. Мне бы не помешало там присутствие друга.
Друга. Можно подумать, мы дружили.
И тем не менее.
— Ладно, — сказала я, впервые за почти год ощущая знакомые признаки лета. Бэй-стрит показалась мне выбором Паркера, а не комитета. Там у Ломанов имелся постоянный столик, хотя, строго говоря, на Бэй-стрит отсутствовала система бронирования. Как будто он решил своим поступком напомнить остальным, где их место, а где его.
Я думала, шансы пятьдесят на пятьдесят, что утром он об этом разговоре даже не вспомнит. Или пожалеет о приглашении и сделает вид, что его не было.
Но если я чему-то и научилась от Ломанов, то по крайней мере одному: в счет идут даже те обещания, которые были даны в неясном уме. Беспечное «да» — и ты связан им.
Снаружи, в темноте, слышался ровный стук дождевых капель, стекающих в водосточные желоба. Я втянула голову в плечи, готовясь вымокнуть. Но вдруг в луче фонарика увидела причину, которая привела меня сюда с самого начала. Мусорный бак, задвинутый в нишу возле входной двери, опрокинулся, открывая взгляду его содержимое. Высокая белая решетчатая калитка, за которой он находился, теперь была открыта и хлопала на ветру.
Замерев, я провела лучом фонарика вдоль деревьев, по стене гаража. Снова налетел ветер с дождем, и калитка еще раз скрипнула и ударилась о боковую стену дома.
Стало быть, ветер.
Запру ее утром. Небо разверзлось. Грянула гроза.
Глава 3
На следующее утро телефон зазвонил, как раз когда я выплывала из глубин сна. Давно знакомого сна: с ощущением качки на волнах, полной неустойчивости, будто я очутилась внутри одной из маминых картин — застряла среди мечущихся волн у пристани, глядя в сторону берега.
Когда я открыла глаза, комната закружилась перед ними, екнуло в животе. Спиртное среди ночи и недосып. Я пошарила рукой в поисках телефона, взглянула на часы — ровно восемь. Звонили с незнакомого номера.
— Алло? — Я постаралась, чтобы голос прозвучал бодро, словно и не спала, но по-прежнему смотрела только в потолок, пытаясь прийти в себя.
— Мисс Грир?
Прежде чем ответить, я села в постели. Обращение «мисс Грир» означало деловой звонок Ломанов, людей того типа, которые ожидали, что в этот час я сижу за письменным столом, а не в постели, скрестив ноги по-турецки, и дышу, распространяя вокруг перегар виски.
— Да. Кто говорит? — откликнулась я.
— Кевин Доналдсон, — сказал мой собеседник. — Из «Голубой мухоловки». Тут кое-что случилось. Кто-то побывал здесь.
— Что, простите? Кто побывал? — спросила я, пытаясь вспомнить, на какое время вызывала уборщиков и не лопухнулась ли с датой выселения Доналдсонов. Такие люди, как они, не любят, когда кто-то приходит без предупреждения за время их отсутствия, даже если этот «кто-то» — я. Потому они и остановились в одном из наших домов, а не в мини-отеле и не в люксе обычного отеля. Я поспешила к своему письменному столу, задвинутому в угол гостиной, и открывала папки, сложенные стопкой рядом с ноутбуком, пока не нашла нужный дом.