По периметру их двора горели янтарные лампы, в черной ограде с калиткой у бассейна — скрытая подсветка, и мы видели, как дождь льет стеной, будто отгораживая нас.
— Добро пожаловать в Брейкерс, — объявила она, взгромоздив облепленные песком ступни на плетеный столик перед нами. Будто и забыла, что всего неделю назад я обслуживала здесь вечеринку.
Я смотрела на ее профиль, поэтому заметила, как уголок ее губ загнулся кверху в понимающей улыбке.
— А что? — Она повернулась лицом ко мне. — Разве не так вы называете это место?
Я нерешительно моргнула. Подумала, что, может, это и есть ключ к успеху — извечный оптимизм. Умение проглотить обиду и обратить ее себе на пользу. Принимать все, даже это, и присваивать себе. Вновь присмотреться и заметить нечто новое. В этот момент я полностью уверовала в одно: моей маме она понравилась бы.
— Да, так, — подтвердила я, — просто… я ведь уже бывала здесь раньше.
Ее улыбка разрасталась, пока не достигла глаз, и тогда она чуть отклонила голову назад, как будто смеялась. Я чувствовала, как внимательно она за мной наблюдает. Если она и узнала свитер, который был на мне, то не упомянула об этом.
Она подняла бутылку, направляя ее сначала в мою сторону, потом к океану.
— Вот-вот. — Она отпила из бутылки и отерла губы ладонью.
Я думала о Конноре, который там, внизу, на пляже, меня старательно игнорировал. О бабушкином пустом доме, ждущем меня. Тишина, тишина.
Обхватив губами прохладное стекло, я сделала долгий глоток, мои нервы вспыхнули как в огне.
— Ну-ну, — ответила я ей, и она рассмеялась.
Мы продолжали пить прямо из бутылки, глядя, как сверкают молнии — вдали от берега, но настолько близко, чтобы наэлектризовать воздух. Самой себе я казалась проводом под током. Потянувшись за бутылкой, она сомкнула пальцы на моих и заземлила меня.
Оставив без внимания одежду Сэди, висящую в моем шкафу, я остановила выбор на собственном деловом костюме — классических брюках и белой блузке без рукавов, — потому что так и не смогла примириться с мыслью, что Паркер увидит меня в одежде его сестры.
На Бэй-стрит я прибыла первой, потому что всегда являюсь заранее. Пережиток страха с тех времен, когда я только начинала работать на Гранта Ломана, — страха, что за любую оплошность он уволит меня и все будет кончено.
Когда ее родители впервые познакомились со мной, меня восприняли как следствие целой череды неудач, странную вещицу, которую Сэди подобрала на пляже и, как хотелось им надеяться, выбросит так же быстро. Все наверняка считали, что я просто такой этап, который Сэди в конце концов перерастет. Точно рассчитанный, управляемый бунт.
Она вывалила на меня это знакомство так неожиданно, что я не успела ни подготовиться, ни отказаться.
— Я предупредила их, что приведу к ужину подругу, — объявила она в первую же неделю, когда мы поднимались на крыльцо.
— Ой, нет, я не…
— Ну пожалуйста! Они тебя полюбят, — она сделала паузу и сверкнула улыбкой. — Ты им понравишься, — поправилась она.
— Или они будут нехотя терпеть меня ради тебя?
— Ну уж нет, не ради меня. Да ладно тебе, это же просто ужин. Прошу, избавь меня от этого однообразия.
Опять этот небрежный взмах рукой. Все вот это. Моя жизнь.
— Но я же ничего о них не знаю, — сказала я, хоть это была и не совсем правда.
Она остановилась перед входной дверью.
— Все, что тебе на самом деле следует знать, — что мой отец ум, а мама — сила.
Я рассмеялась, думая, что она шутит. Бьянка была миниатюрной, легкой, с по-детски звонким голоском. Но Сэди только подняла бровь.
— Папа говорил, что строиться здесь небезопасно. И тем не менее, — продолжала она, взмахнув рукой и открыв дверь, — мы здесь. И потом, она управляет семейным благотворительным фондом, — она понизила голос до шепота, я безуспешно пыталась понять, что она имеет в виду. — Все должны поклоняться в святилище Бьянки Ломан.
— Сэди? — послышался откуда-то женский голос. — Это ты?
— Началось, — пробурчала Сэди, толкая меня бедром в бок.
Только тогда до меня дошло, что всегда означал ее характерный взмах руки, — ее мать, Бьянку. Грант был всегда в одном и том же настроении, уравновешенный и непреклонный, но хотя бы предсказуемый. От него я узнала, что такое на самом деле власть. А Бьянка могла усыпить твою бдительность похвалой лишь затем, чтобы дождаться, когда она уснет, и нанести удар. Но сбить спесь с другого может кто угодно, даже я. А вытащить кого-то из одного мира и перетащить в другой — это и есть настоящая власть.