— Полагаете, он в сговоре с Хьюсоном?
— Если предположить, что находившихся в пищеблоке людей, которые не были замешаны в преступлении, убрали, а Несби остался жив, то, очевидно, так оно и есть. Но к чему ему было лезть в огонь спасать Фландерса и Брайса?
— Возможно, это был рассчитанный шаг. Несби увидел, как Джереми оглушил Киннэрда, когда тот попытался во второй раз проникнуть в радиорубку, и решил, что Джереми окажет такую же услугу и ему, когда он изобразит из себя этакого благородного спасателя.
— Пожалуй, вторая попытка Киннэрда проникнуть в радиорубку была тоже инсценировкой, — предположил Суонсон. — Ведь Джереми уже пытался задержать его.
— Вполне возможно, — согласился я. — Но если он преступник, зачем ему понадобилось заявлять о том, что дверь в радиорубку примерзла и что ему пришлось вышибать ее? Он таким образом защитил бы от подозрений Джолли, а какой убийца станет кого-то выгораживать?
— Случай безнадежный, — спокойно произнес Суонсон. — По-моему, всю эту компанию нужно арестовать, и дело с концом.
— Разумное решение, — отозвался я. — Так и сделаем. И никогда не узнаем, кто убийца. Имейте в виду, дело сложнее, чем вы думаете. Вы упускаете из виду двух наиболее подозрительных господ. Я имею в виду Джереми и Хассарда — двух решительных и умных малых. Если они убийцы, то они бы постарались сделать так, чтобы ни у кого не возникло подозрений относительно них. Правда, я упустил из виду одну деталь. А вдруг Джереми не хотел, чтобы кто-то увидел, в каком состоянии находятся Фландерс и Брайс? Потому-то и помешал Несби вернуться в пищеблок? Возможен и иной вариант.
Суонсон готов был съесть меня глазами. Когда он увидел, что субмарина, потеряв управление, стала погружаться, пройдя отметку тысяча футов, он лишь поднял бровь. То же произошло и на сей раз. Он произнес:
— Хорошо, пусть убийца разгуливает по кораблю и портит его сколько душе угодно. Придется положиться на вас, доктор Карпентер. У меня такое ощущение, что вы оправдаете мое доверие. Вы мне вот что скажите... Насколько я могу судить, вы весьма квалифицированный следователь. Но вот что меня удивило: вы не задали один вопрос. И, по-моему, весьма существенный.
— Кто предложил отнести трупы в лабораторию, зная, что тем самым надежно обезопасит тайник, в котором спрятал все необходимое?
— Прошу прощения, — слабо улыбнулся Суонсон. — Вы правы, у вас были причины не задавать такого вопроса.
— Разумеется. Вы не уверены, известно ли убийце, что мы пытаемся вычислить его. А я уверен. Он об этом не знает. Но, задай я ему такой вопрос, он бы тотчас сообразил, зачем я это делаю. И понял, что я иду по его следу. К тому же я предполагаю, что приказание отдал капитан Фолсом, но совет дал кто-то другой, кто именно, этого уже не установить.
Если бы дело происходило несколько месяцев назад, день можно было бы назвать погожим: светило бы солнце, отражаясь в глади арктических вод. Но солнца не было: не та широта и не то время года. И все-таки лучшей погоды нельзя было пожелать. Хлеставший в лицо восточный ветер стих и не рассекал щеки мириадами ледяных иголок. Температура поднялась градусов на двадцать, видимость несколько улучшилась.
Разделяя мнение Бенсона, полагавшего, что морячки совсем обленились, Суонсон распорядился, чтобы все свободные от вахты воспользовались отличной погодой и вышли на лед поразмяться. Слова командира субмарины оказались настолько убедительными, что к одиннадцати часам утра на корабле почти никого не осталось. Разумеется, члены экипажа, для которых слова «дрейфующая станция «Зет» были пустым звуком, захотели взглянуть на нее или хотя бы на то, что осталось от той, ради которой они забрались на край света.
Я встал в конец небольшой очереди пациентов доктора Джолли. Около полудня настал и мой черед. Не обращая внимания на собственные ожоги и обмороженные лицо и руки, он хлопотал, чувствуя себя в лазарете полновластным хозяином.
— Вижу, конкуренции ты не боишься, — заметил я. — Чертовски рад, что кроме нас с Бенсоном под рукой оказался и третий доктор. Как дела на медицинском фронте?
— Живем — не тужим, старичок, — жизнерадостно ответил Джолли. — Бенсон идет на поправку. Пульс, дыхание, давление почти в норме. Думаю, скоро окончательно очухается. Капитан Фолсом все еще испытывает сильные боли, но опасность позади, разумеется. Остальные пациенты чувствуют себя значительно лучше. И дело вовсе не в медицинском обслуживании. Хорошая еда, постельный режим и уверенность в том, что они находятся в безопасности, лучше всяких лекарств. То же могу сказать и о себе. Ей-богу!