– Повтори им еще раз, – сказал сержант.
– Не думаю, чтобы они понимали его, – вмешался Фритц.
– Неправда, понимают! – рявкнул Джески. – Все это одно притворство. Каждый индеец отлично умеет голову морочить!
– Продолжай говорить с ними, – настаивал Келли.
Вожди отвечали неторопливо, с расстановкой. Джески перевел:
– Они собираются сняться с места и двинуться дальше вверх по реке. Агент пусть убирается ко всем чертям.
Келли кивнул головой.
– Матерь божья! – тихо сказал он. – Хорошо, что я хоть успел в своих грехах исповедаться. Поехали обратно в форт!
Полковник Мизнер был рад, что Майлс уже уехал в Дарлингтон. Майлс будет мямлить, брызгать слюной, а в конце концов начнет изливать свои человеколюбивые чувства к индейцам. И Мизнер сказал командиру эскадрона «Б» Чарльзу Мюррею:
– А пока он будет канителиться, пылающие фермы и оскальпированные трупы явятся ясным доказательством мудрой политики индейского ведомства. И до тех пор, пока агентства будут оставаться в руках вот таких слюнтяев-квакеров, подобные истории неизбежны.
– Но ведь со стороны индейцев нет еще никаких враждебных действий, – решился возразить Мюррей.
– Милый капитан, когда у вас будет в отношении индейцев такой же опыт, как у меня, вы поймете, что исправлять их безобразия всегда слишком поздно, но предотвращать их можно.
– Значит, вы решили телеграфировать в Вашингтон о разрешении устроить на них облаву?
– У меня имеется формальное разрешение на поддержание порядка в этой резервации. Это мой долг. Если же позволю безобразничать шайке головорезов, значит я пренебрег своими обязанностями. А если посажу их всех в тюрьму, я свой долг выполню. Всё.
Капитан Мюррей кивнул. Он недолюбливал Мизнера, но Мизнер был его начальником, поэтому он ограничился кивком, надеясь, что не его пошлют с отрядом, чтобы забрать в тюрьму целое селение.
Вопросы справедливости не слишком интересовали Мюррея, но он был из тех офицеров, которые заботливо берегут жизнь своих солдат. Ему внушали и он сам был глубоко убежден, что долг хорошего офицера состоит не в том, чтобы губить своих солдат, а сохранять их жизнь. Ему же приходилось воевать с шайенами, и он считал, что даже целого полка будет недостаточно, чтобы засадить в тюрьму одно шайенское селение.
– Возьмите ваш эскадрон и доставьте индейцев сюда, – приказал Мизнер.
– Сэр?..
– Я сказал – доставьте их сюда. Не прибегайте к силе без необходимости, но если придется…
– Мой эскадрон, сэр?
– Думаю, что этого достаточно. Просто позор для армии, если целый кавалерийский эскадрон не сможет арестовать кучку грязных дикарей.
– Но ведь это шайены, сэр, – неуверенно заметил Мюррей.
– Я знаю, капитан. Но если вы трусите…
– Я не трушу, сэр, – холодно ответил Мюррей. – Вы хотите, чтобы я доставил все селение или только воинов?
– Только воинов. Судя по словам Майлса, их не более пятидесяти. Стариков не брать.
– Если они не подчинятся приказу, захватывать мне селение силой? – холодно спросил Мюррей. – Там у них женщины и дети.
Мизнер пожал плечами:
– Возьмите с собой гаубицу и выпустите по ним несколько снарядов. Ничего, выползут.
– Снаряд не разбирает – мужчина или женщина.
– Словом, вы слышали приказ, капитан! – сказал Мизнер.
Мюррей встал, отдал честь и ушел.
Даже имея при себе гаубицу, эскадрон «Б» двигался почти бесшумно, спускаясь к руслу реки, где лежало селение. Но, как Мюррей и ожидал, там уже никого не было. Отряд некоторое время потоптался в пыли, разглядывая оставшийся скарб, затем Мюррей отдал приказ спешиться и расположиться лагерем, так как спускалась ночь.
Рано утром они поднялись и двинулись по отчетливому следу, оставленному на песке шайенскими волокушами. Это примитивное сооружение напоминает сани и состоит из положенных крест-накрест жердей для вигвамов, прикрепляемых ремнями к седлам лошадей. Таи как шайены могли двигаться только очень медленно, то Мюррей был уверен, что в скором времени нагонит их. И действительно, отряд проехал не более семи-восьми миль. как, поднявшись на взгорье, увидел внизу индейскую стоянку.
Вигвамы были раскинуты в узкой долине, окруженной густым лесом, защищавшим ее от солнца. Посередине пробегал небольшой ручей. Этот мирный, цветущий ландшафт показался вспотевшим солдатам, прискакавшим во весь опор, прохладным и восхитительным убежищем.
Они столпились на верхушке холма и, придерживая лошадей, обменивались замечаниями о том, что шайены выбрали себе единственное сколько-нибудь сносное местечко в этой стране, напоминающей преисподнюю.