В полдень роздали всем по пол кружке воды; этого не хватило даже на то, чтобы смочить пересохшие глотки. Солдаты хрипло ворчали, а сержанты шепотом бранились.
Наступила ночь, а водоема все не было, быть может его и вовсе не существовало. Песок сек лицо, точно ледяная крупа. Нечем было разжечь костры, не было даже бизоньего помета, обычно лежащего в прериях повсюду. Они поели всё холодным – сушеную солонину, морские сухари, которые застревали в горле и вызывали мучительную жажду.
На следующее утро лошади, тяжело страдавшие от голода и жажды, главным образом от жажды, настолько ослабели, что даже не делали попыток пощипать высохшую траву, росшую на дюнах. В полдень Торнбург почти в отчаянии отдал приказ спешиться и вести лошадей на поводу.
Спотыкаясь, брели покрытые корой грязи кавалеристы, и им казалось, что они видят какой-то страшный сон. Их поиски не приводили ни к чему: за каждой дюной вставали новые дюны, за каждым холмом – пески и пески. Когда они нашли наконец водоем – просто лужу с горькой белесой жидкостью, то они пили, пили и не могли оторваться. Ночью пало восемь лошадей.
А индейцев все не было.
На следующий день Торнбург отказался от дальнейших поисков в этом направлении и повернул на юг. Теперь песок бил им в спину, а не в лицо, но ветер стал ледяным. Ночью, без огня, люди мучительно страдали, и многие из них заболели. Пало еще несколько лошадей, а оставшиеся едва шли, волоча израненные ноги.
Все мысли людей можно было выразить несколькими словами, которые Алекстон хриплым голосом бросил майору Торнбургу:
– Если только мы наткнемся на этих индейцев – ну, уж тогда побереги их бог!..
Они делали привал и брели дальше, отдыхали и опять брели, руководствуясь компасом, таща живых лошадей и оставляя за собой трупы павших. Они съели все продовольствие, и некоторые солдаты что-то лепетали, как бы впав в детство. Трое солдат умерло, прежде чем они добрались до Северного Притока; там были вода, трава, и на горизонте даже виднелся дом, из трубы которого поднималась струйка дыма.
Мюррей двигался вперед по следу и все глубже и глубже проникал в великие, выметенные ветрами, бесплодные равнины Дакоты, неизменно получая сообщения о том, что индейцы впереди.
Но после того как след раздвоился, половина индейского племени, свернувшая в песчаную холмистую область, исчезла бесследно, точно ее никогда и не существовало. Доказательств, что шайены разделились на две группы, было немало. Канадский француз, охотник за пушниной, направлявшийся в Черные Холмы для установки капканов, сообщил, что он видел шайенов – мужчин, женщин и детей, – изнуренных долгим путешествием, но их было не триста, а не более ста пятидесяти человек.
Два следопыта из племени сиу, прикрепленных к форту Мид, также сообщили о том, что видели шайенов, и указывали это же число.
Но о тех, кто ушел за песчаные холмы, не было никаких слухов, не осталось ни знака, ни следа. Дюны приняли их в свои просторы, скрыли в своих суровых недрах, поглотили без остатка.
Даже Крук, истребитель индейцев, жестоко и неумолимо вытравлявший их из прерий, не мог обнаружить исчезнувших шайенов. Пять эскадронов третьего кавалерийского полка, направившись к югу от форта Робинсон на поиски индейцев, вдоль и поперек обследовали прилегающую к форту местность. Они гнали своих лошадей, покрытых пылью, то по дюнам, то в тени высоких, иссеченных солнцем холмов, они кружили по стране, возвращались в форт Робинсон и опять прочесывали песчаные холмы.
Из Сидни колонна за колонной уходили на север от реки Платт и испытывали всю тяжесть похода по солончаковой пустыне.
«Никаких следов шайенов», – вновь и вновь сообщали точки и тире, проносясь по телеграфным проводам. «Никаких следов шайенов» – это однообразное повторение не могло не охладить в населении кровожадный пыл, и страна понемногу стала забывать о шайенах. Индейцы сами по себе не представляли особого интереса – конечно, если за ними не гнались или они сами никого не преследовали. Самый же факт их существования не имел никакого значения. И то, что они находились среди песчаных холмов Небраски, значило не больше, чем сами эти песчаные холмы. Пусть там и остаются.
В конце концов все эти слухи были проверены, и тут обнаружилось, что не было ни одного случая убийства, совершенного шайенами, или нанесения ущерба кому-либо из граждан. Ни один дом не был сожжен; было лишь, угнано несколько лошадей да несколько голов скота прирезано для пищи – только и всего.
Но на дальних военных постах шайены не были забыты. Под настойчивым давлением Крука поиски продолжались, и из форта Робинсон выходил отряд за отрядом, тщетно прочесывая дюны и высохшие прерии.