– Точнее, куда более тяжелые серии элементов, – перебил его Вуд.
– Которые мы затем обстреливаем еще одним высокоэлектрическим лазерным импульсом, после чего следует вторая химическая реакция, в результате которой высвобождается на сто двадцать процентов больше энергии, чем в результате обстрела топливной таблетки. После этого лазерные импульсы следуют один за другим.
– С интервалом в микросекунду, – добавил Графф, не обращая внимания на малодушный страх в глазах Дрейка.
– Вот отсюда-то и происходит термин «импульс», – продолжал Саффайр, – «внутренне-метрированный пульсовой двигатель».
– Так просто, – пробормотал Дрейк. – Надо было мне в инженеры идти. – Все трое засмеялись. Скорбно склонив голову, Вуд промолвил:
– Если бы все и впрямь было так просто, звездолет разнесло бы ко всем чертям еще во время первичного обстрела топливной таблетки лазерами.
– Как здорово, что этого не происходит, – заметил Дрейк, словно бы машинально вертя в руках медсканнер.
– Весь фокус в том, – сказал Графф, – чтобы преобразовать энергию импульса в реактивный выброс. И есть лишь два способа это сделать.
– Которые состоят в том…
– Самый примитивный – это направить всю энергию и выброс заряженных частиц через задние сопла корабля.
– Это мне можешь не рассказывать! Равная и противоположная реакции…
– Правильно. Движение вперед за счет выхлопа назад. Проблема вся в том, что это отнюдь не эффективно.
– Сто лет назад, правда, это считали гениальным, – заметил Графф.
– Само собой, – добавил Саффайр, покончив со своей картошкой, – если тебе в течение многих дней приходится разгоняться лишь на половине световой. – Он занялся ветчиной, но не раньше, чем убедился, что на нее не попало ни капли горохового сока.
– Следует еще добавить, что экранов вокруг корабля не расставишь, – заметил Вуд, – значит, вся эта энергия может обрушиться обратно на звездолет и запросто зажарить весь экипаж.
– Так каково же второе чудо? – спросил Дрейк, настраивая медсканнер и поворачивая его к Граффу. Жующий великан внимательно слушал объяснение двигательной установки звездолета. На дисплее медсканнера заиграли огоньки. Так – избыточный вес, слегка стесненное дыхание, хороший тонус мышц.
– Мы применяем второй способ, – сказал Саффайр. Вуд поспешил глотнуть апельсинового сока. – Пользуемся одной природной уловкой, не давая энергии рассеиваться. Мы вытягиваем ее в одном направлении при помощи искусственного гравитационного поля.
– У нас, так сказать, имеется своя собственная «черная дыра», – пояснил Графф.
– Но энергия должна куда-то уходить, – притворно возмутился Дрейк. Саффайр согласно кивнул.
– Любой первокурсник-физик скажет вам, что в результате искажается пространство.
– Волнообразное, – добавил Вуд. – Каждый импульс приводит к новой волне искривленного пространства.
– А мы просто движемся, оседлав эти волны, – закончил Графф.
Дрейк кивнул, после чего нахмурился.
– Может, в этих вопросах я и полный бабуин, но, похоже, это объяснение работы двигателя искривления.
– О нет, нет, – сказал Графф.
– Искривление намного больше импульса, – заметил Саффайр.
– И как вы только об этом догадались, ребята?
– О! От этого крыша едет! – промолвил Саффайр и в подтверждение своих слов укусил Вуда за плечо.
– Эй, – взвизгнул от боли Вуд. – Ты, верно, слишком долго копался в утробе этого агрегата!
– А разве я это отрицаю?
Графф, явно привыкший к такому поведению, – а кто когда-нибудь говорил, что инженеры – люди нормальные? – повернувшись к Дрейку, объяснял:
– Искривление вызывает параметрические и временные искажения.
Мы только начинаем понимать. Поверьте, это настолько фантастично, что в уме не укладывается. – Вуд потер укушенное плечо.
– Сейчас нам говорят, что искривление девять – это предел.
– Да, – проворчал Графф. – Десять лет тому назад нам говорили, что быстрее четвертого искривления мы перемещаться не сможем.
– Думаешь, это плохо? – сказал все еще не успокоившийся Саффайр. – А каково было первым пилотам, управлявшим машинами, тяжелее воздуха, которым внушали, что при преодолении звукового барьера они непременно погибнут? Порой не ведаешь, насколько ты глуп, пока не поумнеешь.
– Да… – Дрейк поморщился, глядя на медсканнер. – Ребята, а вы не могли бы устроить для меня специально какого-нибудь загрязненьица? А то мне тошно возвращаться в лазарет без каких бы то ни было результатов.
– Мы можем тебя засунуть на целый час в лазерный генератор, предложил Саффайр. – Уж после этого ты точно будешь фонить.
Дрейк вздохнул и, вытянув ноги, сделал вид, что окончательно забросил свое занятие, но, тем не менее, он держал сканер на виду и как бы невзначай направил его на Саффайра.
– Итак, ребята, расскажите-ка лучше о себе.
На мостике ощущалась подспудная напряженность. Никому это не нравилось, но и отрицать этого никто не собирался. К счастью для большей части персонала, импульсный маневр по выведению звездолета из солнечной системы не дал времени на дальнейшие рассуждения по этому поводу. Единственными, кто не испытывал особых забот, были находившиеся в центре этой напряженности капитан и его первый офицер.
– Быть готовыми к включению двигателя искривления, как только мы выйдем за пределы этой солнечной системы, – бросил Эйприл из командирского кресла. Бернис Хэрт согласно кивнула в ответ и набрала какую-то комбинацию на разработанной лично ею клавиатуре.
– Все системы дают «добро» на включение двигателя искривления.
Мы трижды перепроверили все компьютерные соединения. Дуотронные связи стабильны, компьютер на запросы отвечает. Я бы предложила фактор искривления четыре в качестве крейсерской скорости для преодоления стены ионного шторма.
– Сколько же в таком случае у нас уйдет на это земного времени?
– Приблизительно двадцать четыре минуты, сэр.
– Великолепно. Спасибо, Бернис. Коготь, настрой-ка свои сенсорные датчики на поиск ионной активности. Мы должны быть уверены, что попадем туда, куда надо.
Гигант-индеец, еле заметно кивнув, промолвил:
– Так точно, сэр. Сенсорные датчики настроены на максимальное считывание ионных распадов.
Эйприл, щелкнув интеркомом, объявил по всему кораблю:
– Говорит капитан! Всем приготовиться к пуску двигателя искривления! – Голос его эхом отозвался по всему звездолету. Отлично, посмотрим, как справится с навигацией компьютер доктора Браунелла. – Он выждал, пока сказанное дойдет до каждого, после чего кивнул Хэрт. – Задействуйте фактор искривления один.
– Есть, – ответила Хэрт. Карлос Флорида коснулся рукояток управления.
– Включаю.
Мерное, еле уловимое гудение импульсного двигателя было перекрыто волной невиданной мощи, накрывшей корпус звездолета. На видеоэкране звезды стали странным образом искажаться. Быть может, со временем различные усовершенствования и позволят экипажам не замечать парадоксов искривления пространства и времени, но пока экипажу капитана Эйприла пришлось пережить немало неприятных минут.
Неожиданно переходный этап прервался и они понеслись на немыслимой скорости. Эйприл одобрительно кивнул Хэрт.
– Задействуйте фактор искривления два. Процесс повторился. На сей раз происходили гораздо менее заметные изменения, и волнение, в основном, охватывало тех, кто мог по достоинству оценить происходящее.
– Искривление два, – объявил Флорида после того, как необходимый поток энергии перетек на его консоль с пульта управления Хэрт, проследовав через тысячу тончайших связей, соединявших компьютер с двигательной установкой. Эйприл махнул рукой.
– Фактор искривления три.
И вновь все повторилось, и никто не посмел произнести ни слова до тех пор, пока Бернис Хэрт, склонившись над инженерной консолью, не подтвердила их успех. – Крейсерская скорость равна фактору искривления четыре, сэр. Все системы работают нормально.