Однако как-то вечером, после того как были привязаны лошади, съеден ужин и они завернулись в одеяла, Гарион, глядя на угасающие языки пламени, понял наконец, что за пустота образовалась в его жизни. С ним не было тети Пол, и Гариону ее ужасно не хватало. С самого детства он чувствовал, что, пока тетя Пол находится рядом, ничего дурного или неправильного произойти не может, поскольку тут же было бы пресечено ею. Ее спокойное и постоянное присутствие рядом – вот то, за что всегда крепко держался Гарион. Он представил себе ее столь отчетливо, будто она стояла перед ним. Гарион мог ясно видеть ее лицо, ее чудесные глаза и белый локон. Его вдруг охватила глубокая тоска по ней, острая, как острие ножа.
Без нее все казалось неправильным, ошибочным. Конечно, Гарион был совершенно уверен, что его дед может справиться с любой внешней опасностью. Но были и другие, менее очевидные угрозы, которые старик либо не учитывал, либо считал не заслуживающими внимания. Например, к кому бы мог, испугавшись, обратиться Гарион? Испуг, конечно, не относился к таким явлениям, которые могли поставить под угрозу его жизнь, руки или ноги, но страх все-таки ранит, а иногда и приводит к более глубоким и более серьезным травмам. Тетя Пол всегда была способна развеять его страхи, но теперь ее не было, а Гарион испытывал страх и не мог даже признаться себе в этом. Он вздохнул и, покрепче завернувшись в одеяло, погрузился в беспокойный сон.
Спустя несколько дней около полудня они достигли восточного рукава реки Корду, широкого грязно-коричневого потока, бегущего через покрытую кустарниками долину в южном направлении к столице Яр Недраку. Светло-зеленые, по пояс вышиной кустарники простирались на несколько сот метров по обоим берегам реки. Они росли на вязком иле, приносимом весенним половодьем. Знойный воздух над кустарниками звенел от мириадов комаров и москитов.
Угрюмый паромщик переправил их через реку в деревню на другом берегу. Когда они переводили лошадей с парома на берег, Белгарат спокойно проговорил:
– Я думаю, здесь нам следует изменить направление. Давайте разделимся. Я отправлюсь за припасами, а вы двое поищите городскую таверну. Может быть, вам удастся раздобыть сведения о перевалах, ведущих в северные края к землям мориндимов. Чем скорее мы поднимемся туда, тем лучше. Маллорийцы, очевидно, стремятся утвердиться здесь, и они могут напасть на нас без всяких предупреждений. Мне вовсе не хочется выдавать каждое свое передвижение маллорийским гролимам, не говоря уже о том, что именно в настоящее время к личности Силка проявляется повышенный интерес.
Силк довольно мрачно согласился с этим.
– Я хотел бы исправить положение, но, полагаю, у нас нет на это времени, не так ли?
– Действительно, нет. Лето там, наверху, очень короткое, а проезд через Маллорию не доставляет удовольствия даже в самую лучшую погоду. Когда доберетесь до таверны, говорите всем, что мы хотим попытать счастья на золотых приисках к северу. Наверное, вам подвернется кто-нибудь, желающий показать свою осведомленность по поводу троп и перевалов, особенно если вы предложите ему немного выпить.
– А я-то считал, что ты знаешь дорогу, – протестующе сказал Силк.
– Я знаю одну дорогу, но она начинается в сотне лиг к востоку от этого места. Посмотрим, нет ли чего-нибудь поближе. Я подъеду к таверне, когда достану припасы. – Старик сел в седло и поехал по улице, ведя за собой вьючную лошадь.
Силку и Гариону не пришлось особо трудиться, чтобы найти в зловонной таверне желающего поговорить о тропах и перевалах. Наоборот, первый же их вопрос вызвал оживленную дискуссию.
– Это же долгий кружный путь, Бешер, – сказал подвыпивший золотоискатель, прервав на полуслове другого, который подробно описывал горный перевал. – Нужно следовать налево от водопада: это даст возможность выиграть три дня.
– Я рассказываю об этой дороге, Вэрн, – раздраженно возразил Бешер, опуская кулак на выщербленный стол. – А когда я закончу, ты можешь рассказать им о том пути, которым ходишь сам.
– Это займет у тебя весь день – как и твоя любимая тропа. Они хотят искать золото, а не наслаждаться пейзажами. – И заросшая густой щетиной челюсть Вэрна вызывающе выдвинулась вперед.
– Так каким же путем нам надо ехать, когда мы достигнем большого луга наверху? – быстро спросил Силк, пытаясь воспрепятствовать назревшей ссоре.
– Поезжайте направо, – заявил Бешер, глядя на Вэрна.
Вэрн задумался, всем своим видом показывая, что обдумывает доводы против. Но в конце концов кивнул, соглашаясь.
– Конечно, это единственная дорога, по которой вы можете проехать, – сказал он. – Но, как только проедете заросли можжевельника, нужно повернуть налево. – Это было сказано тоном человека, ожидающего возражений.
– Налево?! – громко возразил Бешер. – Ты болван, Вэрн. Нужно снова ехать направо.
– Думай, кого ты называешь болваном, ты, осел! – И без дальнейших церемоний Бешер дал Вэрну в зубы, и оба начали колотить друг друга, расшвыривая столы и скамейки.
– Конечно, они оба ошибаются, – спокойно заметил горняк, сидевший за соседним столом и бесстрастно наблюдавший за дракой. – После того как вы проберетесь через заросли можжевельника, нужно ехать прямо.
Во время ссоры в таверну незаметно вошли несколько здоровенных мужчин в свободных красных туниках, надетых поверх отполированных кольчуг. Ухмыляясь, они выступили вперед, чтобы расцепить Вэрна и Бешера, катавшихся по грязному полу. Гарион и Силк застыли на месте.
– Маллорийцы, – тихо прошептал маленький драсниец.
– Что же нам делать? – так же тихо спросил Гарион, оглядываясь в поисках пути к бегству. Но прежде чем Силк смог ответить, в дверях появился одетый в черное гролим.
– Я хочу посмотреть на людей, которые так любят подраться, – пробормотал гролим со своим своеобразным акцентом. – Армии нужны такие люди.
– Вербовщики! – воскликнул Вэрн, вырвавшись от маллорийцев в красных одеждах и устремившись к боковой двери. Какое-то мгновение казалось, что ему удастся ускользнуть, но, как только он достиг дверного проема, кто-то снаружи обрушил на его лоб удар увесистой дубины. Вэрн качнулся назад, и вдруг ноги у него подкосились, а глаза стали пустыми. Ударивший его маллориец вошел в таверну, бросил на Вэрна оценивающий взгляд и, подумав немного, снова ударил дубинкой по голове.