— 56-V-9078.
Такого номера не было в гестапо. Экипажи наружного наблюдения в ту ночь не выезжали. Никто из охраны под таким удостоверением не ездил, ни один офицер в гестапо под таким номером не числился.
А еще под ногами путался Штирлиц. Он приходил в морг к Фридриху, санитары описали его как «штандартенфюрер СС, походка уверенная, солидная, лицо…» Лицо Штирлица — это лицо Штирлица. Он что-то пронюхал. Если он русский, то этого тоже волнует судьба Красной библии. Ай-яй-яй!
Мюллер побарабанил пальцами по крышке стола, потом как хватит по нему кулаком, что подпрыгнула чернильница-непроливайка — Генрих оставался консерватором до мозга костей и новомодные отказывающиеся самописные ручки не признавал.
— Скажите, Штирлиц, вы разбираетесь в взорванных автомобилях? — шеф гестапо поднял воротник пальто, покосился на Штирлица. Штандартенфюрер пожал плечами, посветил карманным фонарем. Пахло горелой резиной, снова кислила взрывчатка, под ботинками захрустело стекло.
— Подрыв на мине, — любезно подсказал инспектор крипо, но Мюллер отмахнулся от него, как собака следуя за Штирлицем. Макс отмалчивался.
— Скажите, а зачем вы полезли в это дело?
Вопрос Мюллера Штирлица не удивил, лишь подстегнул вялую мысль. Значит, Мюллер знает про Красную библию. Очень хорошо, очень горячо. Впрочем Мюллера может интересовать что угодно.
— Служебная необходимость. Шелленберг утром взгрел за то, что генерал Гелен подвергся опасности. Вы ведь знаете, чем интересен Гелен. Мне поручено провести тщательное расследование по своим каналам.
— Да какое тут расследование? Машина всмятку, водителем и не пахнет, — ноздри мясистого носа Мюллера смешно шевельнулись. — Только, пардон, дерьмом пахнет. В которое мы вляпались. Вы же понимаете, кто такой Гелен?
— Вот поэтому я здесь, — Штирлиц устало полуприкрыл глаза. Мюллер раздражал. Детская ситуация — Гелен замел следы чисто, никаких улик, все правдоподобно и одновременно ясно как день. Виртуозное исполнение — справедливые подозрения обречены на провал. Красная библия исчезла. Лис показал хвост и нырнул в потайной лаз.
А Гелен довольно грел сухие ладони перед камином и продумывал новую комбинацию. После столкновения головами двух матерых щенков нужно поссорить. Бросить им аппетитную кость, и тогда начнется драка.
========== Глава 7. Госпожа секретарь ==========
Весной в Берлине резко холодало, как только серые блеклые сумерки окутывали цветущие сады. Штирлиц надел теплый темный свитер и, глядя на догорающие темно-красные угли в камине, выдернул из блокнота чистый лист. Стол был завален бумагами, везде лежали блеклые серые клеточки газетной бумаги, и ножницы хищно поблескивали под мертвенным голубым светом настольной лампы. Штирлиц косым неровным почерком, имитируя почерк Гальберга, бывшего старшего секретаря посольства США в Берлине, платного осведомителя гестапо с тридцать девятого года, написал по памяти: «Прошу разрешить выезд фрау Магдалены Ульрих в Краков».
Задумался. Что делала в Кракове Ульрих накануне сорок первого года? Ульрих, скромная машинистка посольства США, подарок Гейдриха, в тридцать седьмом неожиданно ставшая одной из претенденток на роль личной машинистки фюрера, а после занявшая скромный, как и она, пост секретаря при генерале Гелене.
Штирлиц искал лазейки к Гелену. Он исследовал скупые формуляры в Главном архиве РСХА, запросил архив Вермахта, и даже Шелленберг, этот тонкий, больной Шелленберг, не поленился дать санкцию в Мюнхен — отслеживать дальнейшие контакты генерала по линии внешней разведки.
Но Гелен был безупречен. Он был безупречен до восхитительности в своем неукоснительном следовании законам конспирации, в этом была выучка Канариса. Он взял на пост секретаря безупречную женщину, верную, как старый пес.
Штирлиц отчеркнул красным карандашом объявление в «Немецкой ежедневной газеты»: Фрау Ульрих искала место машинистки летом сорок третьего. С лета сорок третьего у Гелена не было секретаря. Что заставило умного и дальновидного генерала (Штирлиц не строил иллюзий) отказаться от верного друга и помощника?
Ответ на этот вопрос Штирлиц и искал на следующий день в глазах фрау Магдалены Ульрих, сидя напротив нее в кафе «Иеронимо».
Она ему понравилась сразу — умная, крепкая, уверенная в своей непоколебимости и напрочь лишенная той жеманной женственности женщины, предлагающей себя влиятельному мужчине. Она не кокетничала, она не старалась понравиться, она уже нравилась своим профессионализмом.
— Но я уже нашла себе работу, господин Штирлиц, — голос негромкий, но звучный, в каждой букве размеренность и педантизм — привычка разговаривать с людьми преимущественно по телефону. А в серо-голубых глазах все равно интерес — что он ей предложит?
— Полагаю, что вам и вашей дочери не будет лишним продовольственный паек, — с аккуратностью и тактичностью дипломата предложил Штирлиц. — Мне нужен грамотный секретарь, с допуском к секретным документам. Вы меня понимаете?
Она несколько секунд смотрела ему в глаза, будто ищя что-то. Ищет подвоха, понял Штирлиц и сразу откинулся на спинку стула. Она не верит мне. Ей обещали.
— Конечно, я понимаю, господин Штирлиц, — она привычно потянулась к безымянному пальцу на левой руке и тут же отдернула руку. — Но у меня уже есть работа.
— Сколько вы получаете?
— Двести рейхсмарок.
— И вам не хватает даже на маргарин, — Штирлиц покосился на авоську у ее ноги, где лежали три бледные луковицы и бутылка молока. — Фрау Ульрих, вам абсолютно нечего бояться.
Раскрыл записную книжку и пододвинул ей листок. Она едва коснулась записки пальцами, будто хотела увериться, что это правда. Штандартенфюрер СС склонился к ней:
— Вы позволите закурить?
Она кивнула, и Штирлиц щелкнул зажигалкой, наблюдая за ее эмоциями. Полное с чуть расплывшимися чертами ее лицо чуть сморщилось, но глаза не солгали. Люди не умеют лгать глазами. Фрау Ульрих сейчас была в отчаянии.
Записку от Отто Вильгельма Гальберга Штирлиц сочинил сам. В изящной манере бывшего поэта и дипломата, убитого в феврале сорок пятого на Восточном фронте, он попросил фрау перейти на службу к Штирлицу, сотруднику разведки Шелленберга, с припиской, что его дочь, Мария-Луиза, не будет нуждаться ни в чем.
О, да, это было жестоко. Но к чему сантименты? Когда он завоюет доверие этой уставшей и отчаявшейся женщины, то он получит тонкую ниточку к потайному нутру, святая святых генерала Гелена — к его психологии. К его характеру, к его слабостям и привычкам, к его ежедневным утренним заботам. Ко всему, что позволит приблизиться к главному — к местонахождению Красной Библии.
Фрау Ульрих медленно кивнула, и Штирлиц буднично предложил:
— Тогда нам следует проехать в РСХА. Вам должны выдать допуск к секретной информации.
В кабинете он услужливо предложил ей стакан с водой, пока сам быстро заполнял графы бланка с ее слов. Потом она ушла, забрав со стола аванс — четыреста рейхсмарок и оставив обещанию Штирлицу прибыть завтра на Принц-Альберт-штрассе, тридцать.
Штирлиц аккуратно обернул стакан носовым платком и звонком вызвал дежурного:
— Передайте это экспертам. Пусть они пришлют досье.
***
Мюллер запросом Штирлица не заинтересовался. Не заинтересовался и Шелленберг, которого трясло от озноба. Зато Гелен, следивший за Штирлицем как рысь за охотником, весь подобрался. Штирлиц угодил в самое мягкое место — в добрую и преданную фрау Ульрих, ликвидировать которую у Гелена не поднималась рука. О, была бы фрау Ульрих одна, то он, как и Мюллер, приказавший ликвидировать своего сына Фридриха за высказывание против фюрера, не колебаясь, отдал бы приказ нейтрализовать фрау. Но у нее была дочь, Мария-Луиза. Нежное красивое дитя, которое нельзя лишить жизни. Она ведь умрет без матери.
========== Глава 8. Прелестное дитя ==========
Она стучала на печатной машинке так бережно и вдохновенно, будто ударяла по клавишам фортепиано. На лица эта экзальтированная тихая нежность, будто в щелкающих металлических звуках «Контитенталя» кроется бессмертие баховского органа. Штирлиц опустил руку с листом бумаги и посмотрел на фрау Магдалену.