Полковник Заев погиб через полгода в Чечне от пули снайпера.
ЭПИЗОД 21
Второй, а может быть и первой по значимости, Сизов и остальные члены совета считали борьбу с наркоторговлей.
- Положение неутешительное, - докладывал на заседании Большого Совета заместитель министра внутренних дел Волошин. - Мы в год только перехватываем больше тридцати тонн наркотиков. Если принять за вероятность десять процентов, то представляете, каковы истинные цифры оборота этой отравы. Не менее трехсот лабораторий вырабатывают синтетические наркотики внутри страны. Оборот черного бизнеса ужасен. Только по предварительным данным он составляет в месяц три миллиарда долларов. За год совершается не менее миллиона преступлений, связанных с наркотиками. Зараза проникла почти во все регионы страны, особенно плохо положение в обеих столицах, Поволжье, некоторых областях Сибири и Калининграда, Владивостоке. В стране официально зафиксирован миллион наркоманов, истинная их численность, как минимум, в пять раз выше. Если не прервать этот поток, то через пять-десять лет наркоманами будет половина населения.
- Откуда больше всего поступает наркотиков?
- Из Средней Азии, в основном из Афганистана. Выращиванием и переработкой мака занимаются талибы. Это их основной бизнес. Границу перекрыть очень сложно, горы, не очень дружелюбное местное население. Так что мы предлагаем установить капитальную границу с Казахстаном и отвести туда войска и погранзаставы из Таджикистана.
- Это будет очень дорого, - сказал Соломин. - Дорого и долго.
- А что же делать? - спросил Волошин. - Придумайте что-нибудь еще, получше.
- Не знаю, что будет лучше, но денег сейчас в бюджете нет, настаивал Соломин. - Строить границу по всем правилам - это годы и миллиардные затраты.
- Погодите, вы слишком рано расставили все точки над "i", - с досадой прервал спор Сизов. - Отвести войска, и что дальше? Я вам скажу, что будет дальше. Дальше в Таджикистане будет второй Афганистан. Горбачев бросил Наджибулу без помощи и его скрутили за два года. То же самое будет и там. Мы потеряем не только Таджикистан, но и все остальные государства Средней Азии: Киргизию, Узбекистан и Туркмению. В Казахстан просто придется вводить войска, там живет очень много русских, а это опять большая кость прозападной пропаганде. Нам не нужны ваххабитские государства в прямом соседстве, хватает нам и Чечни.
Сизов поднялся, прошелся вдоль стола, посмотрел на карту, принесенную Волошиным, затем ткнул пальцем в район Афганистана.
- А это что тут отмечено? - он указал на несколько пятен серого цвета на зеленом фоне страны.
- А это остатки войск сопротивляющихся талибам. Соединения генерала Дустума, Ахмад Шаха Масуда, Раббани и Мансура, - пояснил Демин. - Они разрознены и почти уничтожены. Все эти соединения настолько слабы, что талибы даже не спешат их добить.
- И кого это они прижали к самой нашей границе?
- Мансура. Сейчас там зима, и только она сдерживает талибов от наступления.
- А если мы ему поможем оружием и припасами?
- Ну, Мансур искренне ненавидит талибов. Он таджик, а они в основном пуштуны. К тому же они попытались его убрать в самом начале, еще когда совместно воевали с нами. Он этого им не простил.
- Что он вообще-то за человек?
Демин улыбнулся:
- Своеобразная личность. Мансур был нашим самым неудобным противником в той войне. Человек удивительной храбрости и ума, многие его просто считают святым. Люди приходят за сотни километров, чтобы потрогать его плащ.
- Разве бывают святые с автоматом? - не удержался от вопроса Соломин.
- А почему бы и нет? Забыл Георгия Победоносца? Да и сам Мухамед был воителем. Вот и Мансур как заговоренный, пуля его не берет, рядом выкашивало десятки людей, а у него ни царапины. Абсолютный аскет, бессребреник. В отличие от всех остальных командиров не заработал на этой войне ни цента. Свои войска он удерживает не деньгами, а огромным авторитетом. Производство наркотиков считает первейшим грехом. Но я не уверен, что он примет нашу помощь. Для него мы по-прежнему "шурави" - основной источник бед его страны.
- Но попробовать договориться с ним надо, - настаивал Сизов.
- Хорошо, я пошлю кого-нибудь из своих востоковедов.
Сизов поморщился.
- Нет, Николай Михайлович, ты не понял. Тут не дипломат нужен и не ученый. Воин поймет только воина.
- Ладно, попробуем поискать кого-нибудь...
В этот момент подал голос Волошин.
- Я знаю такого человека. Он единственный из наших военных, кто встречался с Мансуром в афганскую кампанию.
Все удивленно обернулись в сторону замминистра.
- Его зовут Никоееее;ееuеелов, тогда он был майором, сейчас генерал-майор, правда, запаса. Десантник.
- Откуда у вас такие интересные сведения, Валентин Петрович?
- Просто он муж моей младшей сестры.
"Что же он, так не любит своего зятя, что посылает в самое пекло? подумал Демин, но, лишь глянув на выражение лица Волошина, сразу отверг это предположение. - А кремень мужик, я бы так не смог".
Через две недели над заснеженными перевалами Гиндукуша летел вертолет МИ-8. Пассажиров было немного, всего двое, в армейском камуфляже, но без знаков различия. Тот, что постарше и пониже ростом, с густыми черными устами, не отрываясь смотрел в иллюминатор. Его спутнику, Павлу Могильному, молодому офицеру лет двадцати пяти, давно надоел этот пейзаж, и он прокричал на ухо Белову:
- Товарищ генерал, что вы там высматриваете?
- Молодость свою, Паша, молодость! Здесь она осталась, в этих горах. Семь лет, лейтенантом пришел, вышел майором! Брат мой младший здесь навсегда остался. Подбили его БМП, даже костей не осталось, такой силы был пожар. А он только после училища, совсем немного прослужил!
Могильный с сочувствием кивнул головой, хотел что-то сказать, но в этот момент подошел один из пилотов вертолета.
- Товарищ генерал, выше мы подняться не можем, машина идет на пределе, к тому же над перевалом, по нашим данным, сильный ветер. Может бросить на скалы.
- Хорошо, высади нас здесь. Сами возвращайтесь на базу. Когда нужно будет, вас вызовем.
Вертолет, поднимая белое облако взбудораженного снега, сел на единственную в районе ровную площадку и высадил обоих офицеров. Оружия у них было минимум, два пистолета с запасными обоймами и два крепких ножа у пояса. Могильный тащил большую армейскую рацию, два скатанных спальных мешка. Белов же взвалил на плечи большой рюкзак с провизией. Когда вертолет улетел, генерал закурил, взглянул на компас и махнул рукой на юг:
- Нам туда.
Путь этот был нелегок. В рыхлом снегу они проваливались по колено, каждый шаг давался с трудом, сказывалось высокогорье. Ни генерал, ни его адъютант уже больше не курили. Горная болезнь вызвала отвращение к табачному дыму. Белову приходилось туго, он и возрастом был постарше, и за годы отставки подрастерял десантную форму.
- Отвык, - сказал он во время очередного привала, сняв шапку и вытирая с лица обильный пот. - А когда-то... как лось по этим же самым местам...
К полудню они достигли перевала, где действительно буйствовал встречный порывистый ветер, и начали спускаться вниз, в долину. Они не думали, что в этот же день смогут добраться до людей, но уже в сумерках увидели вдалеке огонек и смогли рассмотреть небольшую струйку дыма. Они прибавили хода и по темноте подошли к небольшому полуразрушенному аулу. Десяток убогих домов приютился под высокой скалой, прикрывающей кишлак от постоянного в этих местах ветра.
Офицеры шли не таясь, в полный рост. Могильный нервничал и искоса поглядывал на внешне спокойного генерала.
- Николай Васильевич, неужели вы не волнуетесь?
- Почему, волнуюсь.
- По вам незаметно.
- Знаешь, Паша, в этих краях поневоле становишься фаталистом. Чему быть - того не миновать. Любая, самая длительная и ужасная смерть - только миг по сравнению с вечностью. Я ведь родился и вырос в Таджикистане, так что этих людей знаю не понаслышке, а как бы изнутри. Ну вот, нас уже и встречают...