- А почему именно вешать, а не расстрелять?
- У них по религии удавленники и утопленники не попадают в рай. Это для мусульман страшнее всего.
Лишь через полчаса женщин пропустили к телу старика. Они еще не успели снять труп, как солдаты покинули двор. И в ту же минуту дом запылал, подожженный сразу с нескольких сторон.
Силантьев наблюдал за всем со стороны, он направился было к своей БМП, но тут его окликнул радист:
- Товарищ майор, вас вызывает Алтухов.
Лейтенант Алтухов был командиром танковой группы, приданной батальону Силантьева. Сейчас он находился в одном из танков на окраине аула.
- Что у тебя, Витя?
- Шеф, на северном склоне горы блики оптики.
- Снайпер?
- Не знаю, что-то не похоже. Может, долбануть по нему парой осколочных?
- Не надо, сделаем по-другому...
Когда колонна бронетехники медленно выползла из аула, Барбара Херст опустила бинокль, с облегчением перевела дух и глянула на своего оператора Джона Хадсона, многолетнего спутника самой удачливой пресс-леди мирового спрута Си-эн-эн.
- Ну что? - спросила она.
- Все как на ладони. Эта оптика делает чудеса, даже было видно, как у старика дергались ноги.
- Дай посмотреть! - с азартом вскрикнула Барбара и, включив обратную перемотку, приникла к окуляру видеокамеры. - Блеск! Это сенсационный материал. Нам удалось это сделать!
После переворота 15 июня ни одному независимому журналисту не удалось передать ни строчки, ни кадра с территории Чечни. Кавказ, словно черная дыра, без следа поглощал нелегально проникавших туда журналистов. Все попытки узнать что-то о судьбе пропавших кончались ничем. Военные кивали на полевых командиров, дескать, это они повинны во всем, а тем просто не удавалось выйти на связь ни с кем из западных репортеров. Вся информация шла лишь от пресс-центра Вооруженных сил.
Тщательно проанализировав все известное об обстановке в Чечне, Барбара поняла, что не стоит связываться ни с официальными властями, ни с боевиками, хотя необходимыми документами для тех и других все же запаслась. Пять дней они с Хадсоном пробирались по горам, минуя селения и города. Но Барбару недаром называли "Гарпией войны", она всегда была там, где начинали стрелять и лилась человеческая кровь. Удача чаще всего оказывалась на ее стороне, не отвернулась она от нее и сейчас.
- Куда теперь? - спросил оператор, осторожно укладывая в жесткий футляр камеру.
- Пора выбираться отсюда. Мне жутко надоели эти горы. Больше всего на свете я сейчас мечтаю о горячей ванне.
Наскоро перекусив, репортеры закинули на плечи рюкзаки, но, не пройдя и десяти шагов, остановились. Впереди них, на большом камне сидел человек в камуфляже. Голова его была повязана платком, особых знаков отличия не было видно, но голубые глаза и славянский тип лица не оставляли сомнения, к какой из воюющих сторон он относится.
Хотя солдат улыбался, первым желанием Барбары было бросить рюкзак и бежать. Не сделала она этого лишь потому, что, оглянувшись, увидела за своей спиной еще двоих таких же парней, появившихся бесшумно, словно из-под земли.
- Ручки поднимите, - вежливо сказал Сашка, разглядывая задержанных. Мужик у него особых эмоций не вызвал, а вот женщина... Сухопарая, но еще довольно молодая, с правильными чертами лица, длинными, роскошными волосами. Что еще нужно для оголодавшего по бабам сержанта?
"Трахнуть бы ее прямо здесь, да майор пристрелит к чертям", - подумал он.
- Мы есть американские подданные, вы не имеете прафа нас задерживать... - слегка коверкая слова, начала журналистка. Этот текст она выучила наизусть еще в Америке.
- Ну-ну... - развеселился Сашка. - Что мы еще не имеем?
Этот вопрос Барбара не поняла, она беспомощно глянула на своего напарника, но тот был растерян не меньше ее, а по-русски не понимал совсем. Подошедшие солдаты отобрали у них рюкзаки, обшарили карманы. Журналистку Сашка обыскал сам, и Барбаре эта процедура особого удовольствия не доставила. Глянув в нагловатые Сашкины глаза, она поняла про него все, и где-то в области желудка нехорошо екнуло дурное предчувствие.
Через полчаса их вывели к остановившейся за первым же поворотом колонне.
- Вот, товарищ майор, - как обычно в своем разгильдяйском стиле доложил Сашка. - Нашли эту парочку, гуся да гагарочку. Говорят, что американцы.
Силантьев, в отличие от сержанта, сразу узнал журналистку.
- Что вы делаете на территории Чечни? - спросил он.
- Мы независимые журналисты. Ви не имеете прафа нас задерживать.
Майор спорить не стал.
- Ну что ж, разберемся потом, на базе.
Силантьев посмотрел назад, прошел уже час, но черный столб дыма по-прежнему виднелся со стороны аула. Это очень не нравилось майору, и, поразмыслив, он снова остановил колонну и включил рацию:
- Десятый, десятый, пройдись по всему маршруту, посмотри, как там.
- Хорошо, ждите через десять минут, - ответили с аэродрома.
- Засекаю время.
Вскоре над колонной с ревом пронесся штурмовик СУ-25.
- Седьмой, все чисто, но я покружусь рядом, прикрою, если что.
- Хорошо, - согласился майор и дал команду двигаться.
Подспудно Силантьев чувствовал, что сегодня без стрельбы не обойдется. Эта была интуиция, дар, выработанный годами жесточайшего напряжения.
"Самый опасный участок в Казырском ущелье. Я бы встретил именно там. Черт бы побрал этих журналистов, если б не они, давно бы проскочили опасную зону," - подумал он. Через пять минут майор скомандовал в микрофон:
- Внимание, приготовиться!
Сидящие на бэтээрах солдаты сняли автоматы с предохранителей, пулеметчик задрал вверх ствол зенитного пулемета. Оглянувшись, майор убедился, что приказ выполнили на всех бронемашинах. И тут же со склона ближайшей горы ударил гранатомет. Первый бронетранспортер сразу встал, черный дым начал расползаться из-под брони. А с вершины уже застучал пулемет.
- Десятый, квадрат три, Казырское ущелье, справа от меня! - закричал в микрофон Силантьев.
- Вас понял, буду секунд через двадцать.
Бой уже гремел вовсю. С вершин скал били не менее чем из десяти стволов, при этом выделялся басовитый голос ДШК. Второго гранатометчика, пытавшегося подбить хвостовую машину, заметили и застрелили своевременно. А вскоре на синем небе возник черный крестообразный силуэт штурмовика. "Грач" с ходу ударил по вершинам неуправляемыми ракетами, а потом развернулся и прошелся еще раз, обрабатывая скалы свинцом из пушек и пулеметов. Огонь с вершин сразу поубавился, лишь один упрямый пулеметчик продолжал садить пулю за пулей по БМП командира, но и он скоро смолк навеки, успокоенный снайпером. Прикрывая друг друга, солдаты полезли в горы и вскоре вернулись назад, неся в руках трофейное оружие. Силантьев слышал за это время три одиночных выстрела, что это было, он знал прекрасно, его подчиненные давно уже не брали пленных.
- Семь человек, плюс этот смертник с гранатометом, - Попов кивнул в сторону трупа на склоне. Около него уже возился переводчик. Вскоре он подошел, на ходу листая какую-то книжечку.
- Что там у тебя, Вагиз? - спросил Попов.
- Записная книжка. Судя по ней, это был один из сыновей того старика.
- Надо известить ФСБ, пусть поинтересуются, чем в Москве занимаются остальные Фатаровы. Какие потери?
- Васильев ранен, ногу зацепило, да Васька, водила бэтээра, контужен.
- Ну это хорошо, - с облегчением вздохнул майор. - Всегда бы так.
Через пятнадцать минут, взяв на буксир подбитую бронемашину, колонна продолжила движение. Очередной рейд закончился удачно, без потерь. В этом году подобное случилось всего в третий раз.
Вечером в укреплагерь пожаловал сам генерал Пронин, командующий Восточной группировкой войск федералов в Чечне.
- Ну что тут у вас? Это в самом деле Барбара Херст?
- Так точно, вот документы.
Полистав найденные у журналистов бумаги, Пронин сморщился и пробормотал себе под нос что-то нецензурное.
- Что-нибудь они успели наснимать?
- Да, вот.
Силантьев нажал на кнопку видеомагнитофона, и генерал воочию убедился, что его подчиненные не зря едят государственный хлеб.
- Да, изображение достаточно четкое. Это им спустить нельзя, янки сразу же раздуют скандал в ООН, вспомнят о своих сраных правах человека.