Рыжий премьер кинулся к балюстраде.
- И войска тоже... рыжие. И на трибунах сняли шапки... и тоже! И я рыжий! Ва-ва... ве...
Внезапно Джип, как ужаленный, глянул на дверь, откуда на него тоже очень пристально глядели чьи-то глаза. Незнакомый молодой человек с капральскими нашивками отвел глаза, поманил кого-то пальцем из-за двери, робко вошла кучка жандармов. Капрал кивнул в сторону Джипа.
- Ва-ва... ве... - вцепившись в волосы, пробормотал премьер, увидел жандармов, кинулся бежать. Это было сигналом к общему бегству. Бежали рыжие кавалеры и рыжие короли, рыжие дамы неслись по паркету, приподняв пышные юбки, будто во время дождя, промчался рыжий церемониймейстер со своим рыжим золотым жезлом. Толпа придворных стремительно таяла перед кучкой рыжих жандармов. Хотел улизнуть и Верховный привратник, но Джип вовремя ухватил его за полу, приказал:
- Ведите к дверце!
- А кого теперь казнить? - возразил растерянный, оглушенный привратник. - О боже, некого!
- Меня это не касается, - сурово сказал Джип. - Ньянаньенг не вмешивается в ваши внутренние дела.
- Но вы тоже рыжие! - стонал привратник, когда Джип погнал его перед собой, толкая в спину. - Боже, империя гибнет!
- Веди, веди!
- Ва... ве... Хорошо, ваше величество. Ужасно! В нашей великой империи столько рыжих...
И они втроем исчезли в стене, окончательно оставив капрала с носом.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. СВЯТАЯ СВЯТЫХ
1. ДВОРЦОВОЕ ПОДЗЕМЕЛЬЕ
Потайной фонарик Джипа освещал низкие своды дворцового подвала. Здесь еще пахло свежей сырой штукатуркой, но уже завелись пауки, большие белые пауки. Свет фонарика действовал как ожог на их большие белые глаза, пауки с шуршанием разбегались. Размазывая по лицу рваные полотнища паутины, хныкал Пип:
- Джип, Джип! Зачем ты его связал?
- Во-первых, пускай не орет, - хмуро ответил Джип. - Толку-то от него! Все подвалы облазили, секретной камеры не нашли. Во-вторых, не Джип, а ваше величество.
- Но как мы выйдем? Я не запомнил дорогу!
- Про это рано разговаривать. Молчи, Пип.
- Не Пип, а герцог...
Прошло не меньше часа, как они покинули ту часть дворцовых подземелий, где располагались различные службы, и плутали в мрачном сыром лабиринте, обжитом одними пауками. Время от времени Джип останавливался и, светя на стену фонариком, чертил огрызком карандаша что-то похожее на схему, думал. Но до чего додумывался, Пипу не говорил. А того это пугало, хотя он и догадывался, что Джип молча действует по какому-то плану.
- Джип, Джип!
- Заткнитесь, герцог!
И Пипу снова пришлось проглотить свою досаду, для которой у него была вполне достаточная причина: они забрели в какой-то тупичок, и, вместо того, чтобы поскорее выбраться отсюда. Джип принялся осматривать стену с таким вниманием, будто надеялся найти написанный на ней лучший рецепт ограбления большого сейфа, битком набитого золотыми слитками. Но не успел Пип набрать дыхание для нового стона, как Джип сказал:
- Посмотри-ка хорошенько. Где-то здесь должна быть дверь.
Пип сразу повеселел и через несколько секунд ткнул пальцем в стену.
- Вот она! Ишь, ловкачи! - сказал он самодовольно. - Но мы-то знаем эти штучки!
Только такой специалист, как Пип, и мог бы обнаружить замочную скважину там, где другой заметил бы всего лишь обыкновенную трещину в штукатурке.
- Сможешь открыть?
- Спрашиваешь!
- Тогда валяйте, ваша светлость!
- Это нам раз плюнуть, ваше величество!
Пип пустил в ход отмычку. Через долю секунды потайная дверца распахнулась, но при этом она взвыла, как сирена, приводя взломщика в ужас. Не теряя времени, Пип полоснул ножиком по тоненькому проводку, уложенному в желобок под дверью. Сирена смолкла.
При свете фонарика перед ними обнаружилась винтовая лестница с медными перилами. Джип протиснулся в дверь, но стоило ему шагнуть на ступеньку, как она пронзительно и тонко запела под ногой. Он отскочил, как ужаленный. Пип просунул в дверь свое толстое лицо, пошарил вокруг себя фонариком.
- Не могу найти... - сказал он.
- Тогда пойдем так.
- Джип, Джип!
Джип пошел вверх по ступенькам, и они выли, орали, пели, визжали под его ногами. Пип, дрожа, последовал за приятелем. В тесном пространстве над поющей лестницей можно было оглохнуть от пронзительных звуков, которые издавали ступеньки. Пип и Джип шли будто по ребрам гигантского ксилофона или по клавишам рояля, настроенного сумасшедшим. Наконец, Джип очутился на последней ступеньке, которая ныла тонко, словно от зубной боли. Он оглянулся на Пипа, у которого прыгала челюсть, и ступил на площадку. Площадка оказалась молчаливой.
- Быстрей, - сказал Джип. - Тут еще одна дверь.
Пип ринулся вверх, к двери, сделанной из бронированной стали. Заботливо, как нянька, обшарил ее, присвистнул, нажал где-то пальцем. Дверь бесшумно отворилась, и приятели осторожно заглянули внутрь помещения.
Желтый свет фонарика увял на полу просторной комнаты, залитой солнцем. Посреди комнаты стояли стол и кресла. Больше тут не было ничего. И никого не было.
Джип на цыпочках побежал к окну, забранному толстой решеткой, и поглядел наружу сквозь бронестекло.
- Что ты там увидал? - спросил Пип, не решаясь оторваться от двери, которая оставалась приоткрытой.
- Стены, - ответил Джип. - Высокие-высокие, с зубцами. А внизу, как в ущелье, маленький огородик. И там... да, какой-то человечек копошится... Копает что-то.
- А он в форме?
- Не разберу, - сказал Джип. - Вроде, нет. Садовник, наверно. Или из охраны какой-нибудь любитель. Так... Так! К лестнице пошел. Сюда идет! Скройся, Пип!
Пип мигом повернулся и вскрикнул: на него кто-то смотрел. Впрочем, Пип тут же узнал это знакомое толстоватое трясущееся, как студень, лицо. Бронированная дверь была целиком закрыта зеркалом. Пип отворил ее, и они с Джипом спрятались, оставив узенькую щелку.
В эту щелку они увидели, как в комнату вошел человек небольшого роста, очень бледный, морщинистый, в запачканном черном фартуке, который был для него слишком длинен. В руках этот человек нес зеленую эмалированную кастрюльку и лейку. Войдя, он присел на корточки, снял с кастрюли крышку, вынул из кармана фартука перочинный ножичек и стал чистить репу, которая тоже была рассована у него по карманам. Очистки он собрал и выкинул за дверь. Туда же выплеснул воду, в которой ополоснул чищеную репу. Налил в кастрюльку воды из лейки, закрыл крышкой, поставил вариться на плитку, которую взял из вделанного в стену шкафчика. И, по-прежнему сидя на корточках, стал поджидать, когда репа сварится. Ему не терпелось: он все время приподнимал крышку, заглядывал, хмурился и елозил. Пип прошептал, расхрабрившись: