- Спички кончились, прикуривайте так, - он покосился на сигарету. - Э, погасла...
- Да вот вам вместо спичек, - сказал Джип, протянув суперимператору зажигалку. Увидев перед носом пистолет, тот коротко, жалобно вскрикнул:
- О-о! - и упал в кресло.
Через минуту, осмотрев тело, профессор сказал:
- Он умер, - и уронил руку, в которой больше не бился пульс. - Бедный глупый человек!
- Можешь оживить его, если хочется, - сказал Джип, пожав плечами.
- Не успею. Разрыв сердца.
- Джип, Джип! - сказал Пип. - А что теперь с ним делать?
- Давай засунем его в камеру, - сказал Джип.
(Здесь в точности записаны все те слова, которые были произнесены над телом владыки последней империи на планете Земля). Затем Пип и Джип внесли останки в камеру и положили их там, накрыв черным фартуком. Одна за другой хлопали, защелкиваясь, бронированные двери. Джип сказал Пипу:
- А теперь смоемся.
Но Пип возразил:
- А это все кому? - он указал на стол, уставленный едва початыми яствами и графинчиками. - Собакам, что ли?
- Пип, мы уходим, - сказал Джип.
- Валяйте, - нахально ответил Пип.
- У меня дел по горло, - сказал Джип. - Слышишь?
- Слышу, - спокойно ответил Пип.
- Я не стану тебя отсюда вытаскивать, так и знай, - сказал Джип.
- Не нуждаюсь, - невозмутимо ответил Пип и позвенел отмычками.
- Остаешься? - с угрозой спросил Джип.
- Остаюсь, - лениво ответил Пип. И тогда Джип сказал профессору и трактирщику:
- Пойдемте.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ЕЩЕ ОДНО ПРИКЛЮЧЕНИЕ
Радио молчало. И снова стали слышны звуки, от которых горожане отвыкли: шарканье шагов по мостовой, шорох, с которым ветер гнал обрывки газет, проспекты несостоявшегося празднества, разноцветные обрывки серпантиновых лент, выметенных с трибун суперимператорского цирка. Пронзительный ветер хозяйничал в столице, заключенной в стенах из монолитного железобетона с зубцами, обмотанными колючей проволокой. Ветер свистал на всем пространстве от харчевни "Дядюшка Мирбо" до оптового склада "Токсима и сыновья. Рогожа и кожи". Ветер громыхал жестяными вывесками, обрывал со стен правительственные распоряжения, а с губ - шепотки, шепотки... Был слышен шум и свист ветра, а радио молчало. И это было страшно. Среди дня закрылись ставни домов и улицы опустели. Редкие прохожие шли не в ногу, пугливо оглядываясь: видно, уж самая крайняя необходимость выгнала из дому, хотя день был вовсе не плохой, только дул ветер, но солнце светило ярко.
Джип один стоял на Королевской улице и, чему-то усмехаясь, рассуждал сам с собой:
- Согласится или не согласится? Вот ведь не думал... Забавно! А городишко-то притих. Сидят по норам, съежились, ждут, какие последуют указания из мозга империи. А там вместо мозга - Пип. Налакался и дрыхнет. И мне еще за ним идти, вытаскивать, если сам не объявится... Согласится или не согласится?
В то время из окна послышался голос короля Людовика XXIV.
- Филипп! Проводите послов его величества короля Ньянаньенга!
Дверь особняка отворилась. Вышли профессор и трактирщик, розовые от смущения. Джип подбежал к калитке.
- Не согласился? - спросил он. - Я так и знал!
- Старый прощелыга! - сказал трактирщик в угрюмой ярости. - Уж выбрал ты себе родню, ничего не скажешь!
- А что! - осведомился Джип невинным тоном.
- Он говорит, - сказал профессор, - что не может отдать свою дочь негритянскому царьку. Говорит, что он лично против расовой дискриминации, но что скажут другие династические кланы...
- ...и всякая такая ерунда, - добавил трактирщик. - Он требует назад свой луидор.
- Отдайте, если хочется, - Джип насмешливо фыркнул. Трактирщик сказал:
- Ты не смейся, малый. Чую: опять задумал штуку. Говори, какую.
- Да, мальчик, - сказал профессор. - Как ты намерен поступить? Не надо глупостей, прошу тебя...
- Ладно, ладно, - сказал Джип, - сейчас увидите. - Ку-ку, Марго!
Марго появилась в окне.
- Ку-ку, Джип!
- Выходи, я жду!
- Минутку, Джип! - она скрылась.
- Вот и все, - сказал Джип и продолжал, будто цитируя газетный отчет. Прекрасная принцесса была среди бела дня похищена шайкой злоумышленников.
- А дальше. Джип? - с тревогой спросил профессор.
- Дальше? - переспросил Джип, глядя как Марго с чемоданчиком в руке бежит к нему через палисадник. Он подкинул на руке корону. - Я знаю одного хрыча - тут, за углом... - и осекся, покосившись на трактирщика. - На дорогу нам хватит.
- Ты снова уходишь. Джип? - сказал профессор с мольбой. - Не надо, останься.
Джип сказал:
- Не могу. Это ты пойдешь с нами. Я ведь, между прочим, специально за тобой пришел. Ты нам нужен, велели разыскать. Понятно?
- Не могу, Джип, - сказал профессор. - Мне поздно... и там я не успею привыкнуть, не смогу работать. Это все-таки наша страна. Джип.
- Сам знаешь, теперь тут все пойдет по-другому, - добавил трактирщик.
- Все равно не могу, - сказал Джип. - У меня ведь тоже есть кое-какие делишки. Иногда даже серьезные. Марго, ты оставила своему старику записку?
- Да, - сказала Марго.
- Молодчина. Родителей надо уважать. Пошли!
Но трактирщик загородил им дорогу.
- Да что это? Я не пущу!
Джип посмотрел на него веселыми блестящими глазами. Трактирщик заворчал. Джип показал ему корону.
- Сколько стоит этот бублик, по-вашему?
- Не знаю, - угрюмо сказал трактирщик. - Надо взвесить. Пойдем.
- Ладно, - сказал Джип. - А ты, папаша, стой пока тут и не вздумай удрать.
Они ушли втроем, но профессор не заметил этого. Чертя ногтем в книге, он бормотал:
- Альфа-эндорра фрувиалирует...
В это время в королевском особняке разгорался скандал. Послышался голос Наполеона VII:
- Вы сами все время говорите, что вы ответственный квартиросъемщик! Вот и платите излишки за газ!
- Сколько надо, плачу! - отвечал король Людовик. - А вы со своей прачкой...
Императрица завизжала:
- Напа, ты слышишь? Опять твою жену оскорбляют!
- Вы потише, гражданин Капет! - закричал Наполеон.
- Ка-апет?! - взорвался Людовик XXIV. - Ах ты узурпатор!
- Сами вы, Капетинги, узурпаторы! - послышался еще чей-то голос. Нечего на зеркало кивать, коли рожа крива!
- А вы, Каролинги, лучше? - послышались другие голоса. - Ха-ха, когда Гуго... Так им и надо! Мы, Меровинги... - и тут поднялось такое - как в собачьем питомнике в час кормежки. Из хора голосов, наконец, вырвался голос короля Людовика: