- Они схватили вас и потащили к двери, - говорил трактирщик, не слушая. - Там орала толпа. Они били вас, плевали в лицо, тащили по улице, колотили палками, пинали ногами. А я шел сзади. А потом они отрубили вам голову. Я видел, я близко стоял. А вы все забыли.
- По-вашему, я смог бы это забыть? - не без обиды спросил старичок.
- А я ни капельки не удивился бы.
- Мой друг, - терпеливо проговорил профессор, - повторяю: тридцатого я был в другом месте, довольно далеко отсюда. Моим друзьям дали знать, что меня хотят арестовать по обвинению в колдовстве. Они увезли меня из города на грузовике в пустой бочке и спрятали. Видите, моя память еще работает четко. Это было как раз тридцатого. А потом глубокой ночью привезли мальчика...
- Этого сорванца? - перебил трактирщик. - Вашего воспитанника?
- Да. И мне пришлось заняться его лечением.
- Это вам часто приходилось. После каждой драки.
- Тогда был гораздо более сложный случай, - серьезным и грустным тоном проговорил профессор.
- Я думаю, - ехидно отозвался трактирщик. - Такой шалопай мог схватить любую болезнь.
- Это было хуже любой болезни, - вздрогнув, сказал профессор.
- А что такое?
Профессор смутился.
- Не могу сказать. Пожалуй, мальчику было бы неприятно, если бы об этом узнали все.
- Так я и думал! - вознегодовал трактирщик. - Каков негодяй: в день вашей казни схватить что-то разэдакое! Ну и молодежь! "Мальчик", передразнил он профессора, и было видно, что продолжается старый, много лет назад начатый спор. - Сколько времени своего золотого вы на него потратили, подумать тошно. С вашим-то умом не понять: нечего было с ним возиться. Гнать подлеца!
- А он сам ушел, - печально произнес профессор. - Выздоровел и удрал.
- Ай-яй-яй! Вот ведь дрянь какая!
Ученый немного обиделся.
- Зря вы так, - сказал он. - У мальчика был совершенно уникальный мозг, я в этом еще раз убедился, когда... Из него мог бы получиться...
- ...проходимец высшей пробы, - закончил трактирщик.
- Ему было скучно заниматься наукой. Слишком живой темперамент. Он так любил приключения...
- Что да, то да, - согласился трактирщик. Оба помолчали. - И он сам не приходил больше?
- Может быть, и приходил, - сказал профессор задумчиво, - но меня скрывали все время в разных местах, вы ни за что не догадались бы... И он не смог бы меня найти. Но я сам искал его. Каждый год прихожу к воротам в эту ночь. Ведь завтра... вернее сегодня - полночь миновала? - день его рождения. Накануне этого дня я потихоньку убегаю от своих друзей, маскируюсь - видите? - другие очки, чужой пиджак... Почему вы смеетесь?
Бочкоподобный живот трактирщика и его сивая грива ходили ходуном, в горле что-то булькало.
- Каждый год... говорите? - выговорил он, задыхаясь. - И бродите возле города? И какое чудо вас спасает, горюшко мое? - тут хохот, наконец, прорвался наружу, и это напоминало извержение вулкана.
Прохохотавшись и утерев лицо огромным полотенцем, трактирщик сказал:
- Знаете что, вы, наверно, кофе хотите? Один момент: ваш любимый сорт, последняя пачка. Много сахару. Устроим пир горой!
- Как вы развеселились, трактирщик! - послышалось позади. Из двери погребка вышел первый посетитель, о котором хозяин начисто забыл. Познакомьте меня с вашим гостем, - продолжал он. - Два больших бокала, трактирщик.
Изящно ступая, он прошел к столику, уселся. Трактирщик, снова помрачнев, подал бокалы и запыленную бутылку. Где-то неподалеку грохнуло несколько выстрелов.
- Вот и повод, - сказал посетитель. - Давайте выпьем за успех большой императорской охоты.
- Что? - удивленно сказал профессор. - Президент Адольф...
- Его величество суперимператор Цезарь-Адольф Второй, - предостерегающе подсказал трактирщик.
- Изволит охотиться на рыжих, - закончил посетитель. И, видя, что на лице собеседника выразилось непонимание, удивление, досада, спросил:
- Вы что, из тех, кто считает это не слишком справедливым?
- А вы? - спросил в ответ профессор.
Посетитель был навеселе, но только чуть, слегка. На его уверенной властной повадке это никак не сказывалось. Он пожал плечами.
- Я из тех, кто считает, что это не мое дело. Рыжих, правда, не люблю. Вообще рыжих. Конечно, те рыжие, с которыми я знаком, вполне приличные люди. Этих, пожалуй, не стоило бы преследовать. Но остальные - боге ними...
- Там убивают невиновных, - сказал профессор, - а вы... Уберите это, я не стану с вами пить.
Посетитель взглянул на него снисходительно.
- Громкие слова. Политическая наивность. Вы лишнего наговорили тут, я не возражаю, конечно, но... вы снова расстроили меня. Ах, какие крайние взгляды... Мне придется утешиться в вашем погребе, трактирщик.
Он встал, чуть пошатнувшись при этом, направился к низенькой двери погребка в глубине трактира. Никто не расслышал слабого стука в наружную дверь.
3. ТРЕТИЙ ПОСЕТИТЕЛЬ
Проводив гостя взглядом, трактирщик сказал с угрюмой тоской в голосе:
- Не лезли бы на рожон. Один раз допрыгались. А это...
Громкий стук в дверь прервал его нравоучительную речь. Трактирщик в испуге схватил своего ученого друга за локоть.
- Прячьтесь!
- Зачем? - спокойно ответил профессор, высвобождая руку. - Я же замаскированный.
Трактирщик захлебнулся гневом, но тут дверь широко распахнулась, вбежал какой-то человек в шляпе, нахлобученной на самые уши. Он захлопнул дверь и стал запирать ее на засов. На него и опрокинулся гнев трактирщика.
- Эй! - загремел он. - Вы чего тут хозяйничаете, а?
У вбежавшего подогнулись колени от этого крика.
- Я не знал... - забормотал он невразумительно. - Простите... за мной гнались...
- Кто гнался? - ревел трактирщик.
- Жа-жандармы...
- Ты преступник, что ли?
- Да, - произнес человек в шляпе, поникнув.
- Так чего... чего же ты... - лютовал хозяин трактира. - Вон отсюда!
- Минутку, - вмешался профессор. - Какое преступление вы совершили, юноша?
Голос у человека в шляпе дрожал:
- Я... Эх, все равно!
Он сбросил шляпу. На его лоб свалилась пышная копна великолепных волнистых сияющих волос. Трактирщик отшатнулся, опешив.
- Рыжий! - он кинулся к двери. Голос профессора остановил его на полдороге.