Через полгода четкая скороговорка Симеона Антипина летела по волнам эфира в сторону исторической родины.
— …И последнее. Западные аналитики всерьез выражают сомнение, что Владимир Сизов когда-либо уже появится на международной сцене. Есть предположения, что хотя он и выжил в катастрофе, но полностью лишился речи и разума и представляет сейчас из себя некую живую куклу. Диктатор и раньше редко появлялся на публике, а после катастрофы мы не услышали из его уст ни слова. Предполагают, что его друзья Соломин и Сазонтьев могут использовать Сизова как номинального главу Временного Военного Совета в игре против новых его членов, прежде всего Ждана и Малахова. Вы слушали радиостанцию «Свобода» из Мюнхена, с вами был Симеон Антипин.
За тысячи километров от Мюнхена Сизов усмехнулся и выключил приемник. Привычку слушать «чужие» голоса он приобрел в больнице, с интересом анализируя всю ту муть, что выливали «вещатели». Его позабавило, что на Западе однокашников называют Триумвиратом, причем его именуют Диктатором, а Соломина и Сазонтьева соответственно Премьером и Главковерхом. Почему-то ему вспомнилось, как неделю назад он первый раз после аварии появился в зале заседаний Временного Военного Совета. На его месте сидел Сазонтьев, говоривший что-то резкими, отрывистыми фразами. Лицо у него было сосредоточенное и деловое. Но, увидев входящего Сизова, он расплылся в детской улыбке, засмеялся и, сорвавшись с места, кинулся к Владимиру. И он, и остальные члены Временного Военного Совета минут десять тискали его в своих объятиях, Соломин даже прослезился. Как никогда ранее Сизов почувствовал, что он действительно уважаем, любим и нужен этим людям.
Поднявшись с кресла, Владимир, прихрамывая, прошелся по комнате, остановился около камина, отхлебнул из бокала красное грузинское вино, а затем нажал кнопку вызова.
— Найдите мне Фокина, — велел он адъютанту.
Через две минуты его соединили с главным идеологом страны.
— Ты где сейчас? — спросил Сизов.
— В Останкино, а что?
— Да время уже второй час, думал, ты спишь.
— Нет, работы слишком много. Я заночую тут.
— Ты что же, Андрей, не докладываешь, что меня на Западе начали потихоньку списывать со счетов, а?
— Ну это же полная ерунда.
— Не скажи. У тебя брифинг завтра?
— Да, как обычно, по пятницам. Сказать что-нибудь по этому поводу?
— Не надо. А вообще-то, про что будешь говорить?
— Про Югославию. Сейчас это главное.
— Хорошо, я послушаю.
Положив трубку, Сизов задумался о судьбе бывшего журналиста.
Человек сугубо штатский, Фокин неожиданно оказался гораздо большим ястребом, чем даже некоторые члены Временного Военного Совета. На Западе его часто сравнивали с Сусловым и даже с Победоносцевым. Став главным рупором правительства, Фокин подмял под себя прежде всего телевидение, руководя двумя основными каналами. Это отнимало колоссально много времени, и чаще всего Андрею приходилось ночевать в Останкино. На всю жизнь Сизов запомнил несколько основополагающих тезисов своего штатского друга из скромной брошюры с броским название "Идиотизм демократии".
"… Сам по себе принцип демократии абсурден именно властью массы, толпы. Это право тупого торжества серости и ограниченности над горсткой прогрессивно настроенных граждан. Историю прежде всего делают личности, это хорошо видно на примере Александра Македонского и Чингисхана, Аттилы и Бонапарта. Всем своим прогрессом мы обязаны единицам активных личностей, упрямо толкавших серое болото мещанства вперед. Васко да Гама и Колумб, Кортес и Ермак — только им мы обязаны завоеванным простором для существования человечества. Ницше и Шопенгауэр, Кант и Спиноза — лишь единицы способны дать для человечества новые идеи, сотни людей — понять их и тысячи — претворить в жизнь. Если бы принцип демократии существовал в природе, человечество до сих пор жило в пещерах и питалось падалью. Тем более принцип демократии неприемлем в России. Это хорошо видно по всей истории нашей страны после девяносто первого года. Такой дикой, махровой коррупции и воровства не знала ни одна страна. За короткий срок было разрушено все, что создавалось десятилетиями: промышленность, армия, культура. Будем считать, что эти годы послужили как бы прививкой от западной заразы по имени демократия. Теперь нам нужно не менее десяти лет, чтобы ликвидировать разрушающие нас язвы…"
Ровно в двенадцать в конференц-зале Агентства Роспресс начался обычный брифинг Андрея Фокина. Ответив на несколько вопросов о положении внутри страны, он перешел к внешним делам.
— Теперь, что касается Югославии…
В этот момент сбоку от стола распахнулась дверь, и в зал, чуть прихрамывая, вошел Владимир Сизов. Его появление было настолько неожиданным, что сначала журналисты оцепенели, потом торопливо замигали вспышки фотоапаратов, засуетились у телекамер операторы.
— О нашей позиции в югославском вопросе расскажет непосредственно глава Временного Военного Совета Владимир Сизов, — закончил свою фразу Фокин.
— Добрый день, господа, — с улыбкой начал Сизов. — Положение в Югославии настолько серьезно, что я решил сам пояснить позицию России в этом вопросе. Вот уже более полугода продолжается военный конфликт в Косово. Натовцы, вынужденные эвакуировать свои войска из этого района Европы, опять начали изуверскую тактику бомбежки мирных городов Югославии. У границ этой страны концентрируются войска стран Североатлантического альянса. В условиях блокады мы не можем больше поставлять сербам ракеты к комплексам С-400, но и оставить без помощи братский славянский народ не имеем права. Поэтому мы решили выдвинуть Северный флот к берегам Западной Европы.
— Кто говорил, что он сошел с ума? — тихо спросил один из корреспондентов соседа.
— А разве то, что он предлагает, не безумие? — ответил тот.
— Если авиация НАТО продолжит наносить удары по Югославии, то мы ответим адекватно, — закончил Сизов.
— Но как вы пройдете проливы? — сразу полетел из зала вопрос.
— Вас перещелкают еще на подходе к Ла-Маншу.
— А мы не будет соваться в проливы. И с Северного моря можно нанести удары по странам, входящим в блок НАТО. Прежде всего это штаб-квартира блока в Брюсселе, резиденция английского правительства, Берлин и основные военные базы США в Англии и Германии.
— Это будут ядерные удары или обычные?
— Это как получится, — ответил Сизов. — Все на усмотрение командующего операцией.
— А кто командует вашим флотом?
— Флотом командует адмирал Елисеев, а непосредственно операцией будет руководить министр обороны.
— Сазонтьев?
— А что, у нас есть другой министр обороны? — засмеялся Фокин.
Эта было самое сенсационное во всей пресс-конференции.
Сазонтьева на Западе боялись давно и устойчиво, еще со времен памятной записи Шустермана. Атомная бомбардировка Шикотана еще больше усилила этот страх. Лицо Александра Македонского, амбиции Наполеона и комплекция Терминатора вводили западных обывателей в шоковое состояние. Как обычно все это перехлестывало в совершенно противоположные стороны. В то время как мужская половина человечества видела в Сазонтьеве антихриста и потенциального могильщика западной цивилизации, прекрасная же его часть ставила главковерха на первые места в десятке самых красивых мужчин мира. Среди иконостаса среднеевропейской девушки рядом со звездами Голливуда и большого спорта теперь частенько можно было увидеть парадную фотографию Сибиряка в мундире со всеми орденами и медалями. Журнал «Плейбой» заработал целое состояние, поместив снимок главковерха в одних плавках. Папарацци засекли Сазонтьева на редком отдыхе в Сочи, и этот снимок еще больше разжег страсть женской половины западного мира. Сашка от природы был награжден сложением античного бога.
Уже через сутки к холодным водам, омывающим Норвегию, было приковано внимание всего человечества. Никогда еще Европа не стояла так близко к ядерной катастрофе. Ракетный атомоход крейсер "Петр Великий" неумолимо двигался вдоль берегов Скандинавии в нейтральных водах. Его сопровождали три эсминца, два больших противолодочных корабля, ракетные катера и два танкера с топливом. Стратегические бомбардировщики России и Америки непрерывно барражировали на предельных высотах, наблюдая за кораблями противника. Самолеты системы АВАКС прослушивали все переговоры эскадры между кораблями и Москвой.