Мгновение спустя «ноль-пятый» взорвался.
Лапранов решил забыть о ракетах «Рефлекс»; автоматы заряжания четырех оставшихся танков все еще находились в процессе выбора нужного снаряда из боеукладки.
Лапранов прокричал приказ «поставить дым и выйти из боя» всем «Штормам», а затем крикнул по ВПУ:
— Механик, вытаскивай нас! Назад, назад, назад!
— Da, Kapitan!
В своем зависшем на высоте в полтора метра над Пыльвой «Кайова Уорриор», Эрик Конвэй и Андре Пейдж увидели, как четыре оставшихся танка начали отходить от города, пытаясь укрыться в деревьях. Десяток столбов белого дыма начал окутывать их пухлым облаком.
Пейдж сказал:
— Они ставят дым и отходят.
Конвэй спокойно ответил:
— Переключить режим.
— Принял, — ответил Пейдж и переключил тепловой прицел с режима показа источников тепла белым в режим показа источников тепла черным.
Четыре танка, укрывшиеся в широком облаке дыма, неожиданно появились на экране, словно и не было никакой помехи.
В гарнитуре Конвэя раздалось:
— «Черный волк два-шесть», готовность, две ракеты пошли.
— Продолжать пуски, — ответил Конвэй.
Пока Пейдж наводил лазер на четвертый танк слева, Конвэй переключил свое внимание на несущий винт. Машина сместилась вправо, концы лопастей оказались всего в двух метрах от второго этажа здания больницы. Он быстро бросил взгляд вправо, увидел, что там зазор несколько больше и плавно качнул машину вправо, после чего зафиксировал ее.
Один из Т-90 в деревьях выпустил снаряды комплекса активной защиты. На экране теплового прицела вспыхнули небольшие взрывы. Однако они померкли рядом со взрывом пятидесятитонного танка, случившимся через секунду, когда ведомая ракета врезалась ему в крышу башни.
— Хорошее попадание, «Синий макс». Цель уничтожена. Даю следующую.
— Понял тебя, «Черный волк два-шесть». Пуск… Ракеты сошли и пошли.
Лапрановский «Шторм ноль-один» углубился в лес уже на двадцать пять метров, когда раздался сигнал предупреждения о лазерном облучении. Он крикнул механику двигаться глубже в лес. Т-90, ломая сосны, пытался отойти.
Секундой позже, сработал комплекс активной защиты. Капитан не мог ничего сделать, кроме как схватиться за поручень и закрыть глаза.
Волна ужаса и паники объяла Аркадия Лапранова, который не испытывал никакого сострадания к мужчинам и женщинам в домах, которые расстреливал все утро. Он съежился на командирском сидении и чертовски надеялся, что «Арена» спасет его.
Комплекс спас его дважды, однако третья ракета прорвалась и ударила в динамическую броню «Контакт-5», вызвав взрыв, который должен был ослабить попавший в танк снаряд, однако «Хеллфайр» прошел через стальную броню как пуля сквозь плоть. Трое танкистов погибли через микросекунду после взрыва ракеты. Башня Т-90 взлетела в воздух на пятьдесят метров, а остов танка разлетелся, как пластмассовая игрушка, которую швырнули о бетон. Куски брони разлетелись по лесу, клубы пламени и дыма устремились в холодное небо.
Минутой спустя, СУО2 Эрик Конвэй передал оценку ситуации по рации:
— «Синий макс шесть-шесть», я «Черный волк два-шесть». Хорошая стрельба. Целей не наблюдаю.
Пилот ведущего «Апач Лонгбоу» ответил:
— Вас понял. Идем домой.
Конвэй поднял кулак, а Пейдж ударил в него своим. Затем «Черный волк два-шесть» развернулся на север, одновременно набирая высоту. Затем он перешел в горизонтальный полет и пронесся над больницей, направляясь на базу.
А в канаве в километре или около того на востоке, Эдгар Нылвак сел, чтобы получить наилучший обзор на шесть танков, догорающих в деревьях.
Не было никакого радости или ликования. Они все едва поняли, что случилось, да и не было никакой возможности узнать, не катилась ли новая волна российской военной техники через лес прямо сейчас. Тем не менее, они были рады, что атака закончилась. Некоторые бросились к своим машинам, чтобы подвести их сюда, другие вытаскивали раненых из канавы и несли их к стоянке, чтобы доставить в больницу.
Кто-то грубо и неуверенно схватил Эдгара Нылвака и потащил его. Он скользил по грязи, морщась от боли в ногах, которую заметил только сейчас, и молча молился за свою деревню, за свою страну и за весь мир, потому что его охватило чувство, что он стал свидетелем начала чего-то очень нехорошего.
Бой за Пыльву стал первым столкновением между Россией и НАТО, однако во второй половине дня десяток подобных случаев случился по всей восточной Эстонии.