Однако самому Оксли это облегчения не принесло, поскольку на него обрушился град ударов ногами.
Они ехали больше двух часов, но Окс знал о Штази достаточно, чтобы понимать, что они просто ездили по кругу — маленький спектакль, дабы не дать ему понять, куда его везут.
Затем они остановились. Окса выволокли из фургона, заломили руки за спину, заставив наклониться вперед. Его тащили с обеих сторон, толкая его вперед, периодически заталкивая в лифт и то спускаясь, то поднимаясь, так что он был полностью дезориентирован и не знал, находился ли в подземном бункере или на вершине телебашни.
Наконец, его отвели в какую-то комнату, сняли капюшон и посадили за стол, приковав наручниками к скобе в столе.
До тех пор он не произнес ни слова, и прямо там принял решение, которое спасло ему жизнь, но обрекло на невыносимые трудности.
Он решил говорить по-русски.
У него не было никаких документов — он оставил их в отеле — поэтому он мог говорить все, что угодно, без каких-либо доказательств обратного.
До тех пор, пока сможет поддерживать свою легенду.
Его продержали три дня без сна в холодной воде, в которую периодически пускали ток в попытке сломить его, но он говорил только по-русски, говорил немцам, что не знает, чего они от него хотят, и что они не имеют права так обращаться с гражданином Советского Союза.
Окс слышал истории о том, что у Штази был один особенно неприятный способ слежения за людьми, которых они задерживали. Их сажали перед чем-то, похожим на большую кинокамеру, а затем говорили сидеть смирно, пока ведется запись.
Но это была не кинокамера. Это был рентгеновский аппарат, который все это время облучал невезучего субъекта радиоактивными частицами.
Процесс гарантировал, что каждый раз, как данный субъект будет проходить контрольно-пропускной пункт на Запад, все из которых были оборудованы детекторами радиоактивного излучения, он будет отмечен как ранее захватывавшийся Штази.
Это могло сокращать жизнь на десятилетия из-за рака и других последствий облучения, но это никого не интересовало. Штази находило это удобным.
Но «Штази» не стало облучать Оксли, потому что его не собирались отпускать обратно на Запад.
Его собирались отправить на восток.
ГДР-овцы передали его КГБ.
Глава 80
Президент США Джек Райан понял, что он сжимает край стола свободной рукой, слушая, как англичанин скрипучим голосом рассказывает историю, которая оказалась так кстати для его сына и была так тяжела для него.
Когда тот прервался, Джек понял, что Оксли есть еще много чего сказать, но он ждет, пока Райан скажет что-либо в ответ, просто чтобы понять, что тот его все еще слушает.
Он сказал:
— Даже не знаю, что сказать.
— Вы вызвали кого-либо? Доложили о том, что случилось?
— Вызвал? Я прибыл туда с немецкой полицией через пять минут, ища вас. Час спустя я отправил на охоту всю американскую разведку в городе. На следующий день я был в Лондоне, в кабинете директора SIS. Конечно, я вас искал. Я не знал, что вы были британским оперативником, но я отправил всех на охоту за вами и Мартой.
Оксли сказал:
— Все честно, Райан. У меня, благодаря вашему парню, теперь есть причины вам верить. Но я тридцать лет считал, что вы держали рот на замке по этому долбанному делу. Я просто, честно говоря, был малость обижен. Я ж тогда не знал вас. Но годы спустя смотрю я телевизор в пабе, вижу ваше лицо, и говорят, что это — президент США.
Джек-младший включился в разговор:
— Папа, Окс — тот самый человек, давший SIS сведения о Таланове в бытность его «Зенитом». Он был в ГУЛАГе одновременно с Талановым. Он не встречался с ним лично, но знает все.
— Этому можно верить?
Оксли сказал:
— Вроде да, но это было давно. Память уже не та.
— Я понимаю, мистер Оксли.
Джек-младший сказал:
— Мы должны идти. Я намерен получить ответы по «Зениту», но пока их у меня нет.
— Просто скажи, что с тобой все в порядке, — Джек-младший мог услышать эмоции в голосе отца. Тот уже терял его в прошлом, и понятия не имел, во что сын влез сейчас.
— Я с Дингом, Домом и Сэмом на самолете Хендли.
— Самолете Хендли? Ты не в Лондоне?
— Мы собираемся проверить кое-что на континенте. Я позвоню, когда что-либо узнаю. У тебя и так достаточно дел по поводу Украины.
— Это сложная ситуация, — ответил Райан. — Но пока я знаю, что ты не там, мне, все-таки, немного легче.
Джек-младший сказал: