Растеряв всю грациозную текучесть, Лилет упала плашмя, звякнув металлом кинжала, но Шарар очухаться не дал. Мигом сгрёб её в охапку.
Запахло паленым. Под его пальцами затлела одежда и начала плавиться кожа.
Ослеплённая болью наёмница взвыла. Вытаращила глаза, извернулась и вновь размахнулась. Ударила дракона в бедро, но лезвие лишь разорвало брючину и выдало сноп искр, встретившись с неравным по силе противником — драконьей чешуёй.
— Шарар! — вскрикнула я, когда дракон, не ослабляя хватки, с размаху швырнул Лилет на пол.
Выбил хриплый стон и тут же подхватил её, размякшую и неспособную сопротивляться. Заставил подняться на ноги и стиснул пальцы на глотке, кровожадно оскалившись.
Лилет выпустила кинжал и вцепилась в когтистую лапу обеими руками. Отчаянно пыталась разжать стальной хват, но кожа её уже покрывалась волдырями и кровоточила.
Ещё немного, и драконий огонь сварит её вены и артерии вкрутую, а тонкая, кажущаяся теперь невинно-беззащитной шея обуглится и рассыплется в прах.
Сомнений быть не могло. Шарар наметился убить Лилет. Убить прямо сейчас.
Я так и охнула.
Смерть, тем более такую жестокую, мне видеть ещё не доводилось. На моих глазах от руки Натаны умирала лишь Нина, но, как ни странно, морок Велора до сих пор властвовал над теми уголками памяти. Укрывал и защищал. Жутких подробностей, что восставали бы яркими картинами во снах, я не помнила, но сейчас испугалась. Не на шутку испугалась за жизнь наёмницы!
Хоть это и было глупо, жалеть того, кто тебя пленил, но… кажется, это было выше меня. Выше всего, что доводилось мне испытывать ранее. Дар Ириты призван нести жизнь, а жизнь — величайшее сокровище. И я одна из тех, кто, пусть и по чужой воле, призван оберегать его.
Инстинкт самосохранения орал благим матом, но стоило осознать предназначение данной мне силы, как запястья обожгло, а перед глазами легла непроглядная пелена чужих чувств.
Так и есть. Моя теория оказалась верна — вместе с даром исцеления в комплекте шла эмпатия. Точнее, дар усилил мою способность сопереживать, умножил умение сострадать и ощущать боль.
И я чувствовала.
Чувствовала боль Лилет так же остро, как недавнюю тоску Эданы и горе хозяйки купален. Переполнялась страхом, что привкусом крови отдавался во рту.
Хотя нет, у страха нет вкуса. Это я просто-напросто прикусила нижнюю губу, но своей боли не ощутила. Ловила лишь страдания Лилет, вышибающие слёзы из глаз, но всё сильнее тянула нити образовавшейся связи на себя. Забирала боль. Впускала её в своё тело, не в силах остановиться.
— Что за…
Ожоги на шее Лилет выцветали, словно заживали сами собой, и Шарар выругался. Сжал пальцы с ещё большей силой, и носки наёмницы оторвались от пола.
И в то мгновение, когда я была готова умереть вместе с разбойницей, а быть может, и вместо неё, моё сознание от испуга словно разделилось. Открылась ещё одна потайная дверь, и сквозь неё хлынула ярость — необузданная, драконья.
Как дикий огонь, что выжигает гектары леса, она набросилась на меня. Нетушимая, беспощадная. И пусть ярость была чужой, она придавала мне сил и перекрывала страдание.
Запястья зажгло с удвоенной силой, но моя боль запаздывала. Попросту не поспевала за потоком чужих эмоций. Оттого сознание, балансирующее между двух огней, всё ещё оставалось ясным.
Усилием воли я распалила огонь внутри себя.
Прав был рогатый лекарь, магия во мне теперь восстанавливается с невероятной скоростью, стремясь заполнить пустоту и трижды плюя на баланс. Удерживать тот самый баланс во мне до тех пор, пока тело само не включит нужные резервы и не подстроится, должны были Камни огня. Но им я не отдавала магию с самого утра.
Подгоняемое осознанием безнаказанности пламя, всё равно что расшалившееся дитя, бросилось расправляться с путами. А те, в свою очередь, истязали мою кожу.
По ладоням и пальцам побежала влага — кровь и сукровица из разрывающихся волдырей.
— Лиззи! Нет! — завопила Эдана.
Оттолкнулась от пола и, приподнявшись вместе со стулом, рухнула прямо на меня, в попытке прервать акт самосожжения.
Упав набок и чудом не расквасив лицо, я жадно глотнула воздух. Удар пришёлся на плечо и бедро. Голову самую малость зацепило, но потоки чужих эмоций оборвались в тот же миг. Будто кран перекрыли.
Эдана же скатилась с меня и расшибла лоб.
На лестнице раздался топот, и Шарар, отшвырнув хрипящую, обожжённую, но до сих пор живую наёмницу к стене, прыжком развернулся. Приготовился встретить нового противника, но секунду спустя в комнату ворвался разгорячённый от битвы Велор в камзоле нараспашку.