В силах. И даже Велор, будучи воздушником, знал об этом.
От воспоминаний о Дракуле огонь теперь не гас, но вспыхнул сильнее. Закружился, взвился змейками вокруг кистей, и Зверь встал на дыбы.
Потакая его воле, я швырнула огненный залп в Шарара, и когда сгусток энергии уже сорвался, устремившись вперёд, испугалась. Но Шарар, ловким движением вывел руку из-за спины, соединил ладони и словно стрелой прорезал огненную волну.
Пламя развеялось и покорно растворилось в лучах закатного солнца и прогретой им пыли.
— Ещё, — вновь завёл руку за спину дракон и выставил ладонь.
Новая волна набросилась на него и с лёгкостью была повержена.
— Ещё…
— Ещё!
— Ещё, Элиза!
Элиза…
Словно от волшебного свистка Зверь встал на дыбы и вышел за пределы моего тела. Пламя окутало от кончиков волос до пальцев на ногах. Меня оно не жгло, но оно готово было жечь всё вокруг.
Шестерёнки запустились наконец, и сердце, изъеденное тоской, будто молью пальто, растерзанное и расплавленное тяжёлыми думами, забилось вновь.
С яростным криком я швырнула вперёд всю свою боль, будто тяжёлый камень. Шарар воскликнул что-то, но улыбка на его лице не давала усомниться, я всё делаю правильно.
Ещё бросок, но обида и гнев липким комком завладели нутром.
— Ещё! — раскатом грома прокатился по площади драконий рык, и я ответила не менее яростным криком.
Выпад за выпадом я вырывала все чувства. Шаг за шагом вырывала слёзы и тоску. Казалось, я кричу всё громче и яростнее, но, быть может, это ревел тот Зверь, что уже был и не зверем вовсе?
Он наконец завершил свой путь, переродился, став огненной химерой.
Распахнув душу и по ощущениям едва ли не воспарив над землёй, я выпустила пламя. Тянула огненные нити из самых потаённых уголков души и плела по наитию что-то, что никогда не видела прежде.
— Ах-ха-ха-а! — в восхищении запрокинул голову Шарар, наблюдая, как высоко над нами вьются языки пламени, связываясь в звериную морду. Кошачью, оскалившуюся. — Веди на меня! Не бойся! Веди! — перекрывая рокот и треск огня, крикнул Шарар, отбегая назад и вскидывая ладони, будто готовясь принять моё пламя в объятия.
И я, впервые не чувствуя страха, но ощущая внутреннюю силу, отдалась инстинктам.
Огненная комета с кошачьей мордой, ощерилась и бросилась на дракона. Шарар лишь вскрикнуть успел, как раскрывшаяся пасть поглотила его. Буквально проглотила, скрывая от глаз.
Но вместо того, чтобы разогретыми потоками воздуха разметать пепел жертвы, сгинуло, оставив после себя абсолютно счастливого дракона посреди растворяющихся смолистых клубов дыма.
Кажется, он был первым и единственным, кому мой огонь не мог причинить вреда.
Страх перед родной стихией впервые отступил и у меня.
— У-ух! — воскликнул Шарар, потирая ладони, покрывшиеся шершавым налётом чешуи. — Давай ещё!
Я медленно кивнула и с небывалой уверенностью взмахнула рукой, рассекая воздух огненной плетью.
Лишь узенький краешек солнца виднелся на западе, когда я рухнула без сил. Дыхание сбилось, словно после забега, но дышалось легко, будто после дождя. Будто после слёз.
Даже глаза щипало, но это скорее от поднятой в воздух пыли.
Заслышав тяжёлые шаги, я, лёжа на спине, закрыла глаза, но по-прежнему чувствовала каждое движение дракона. Как он опустился на корточки, как лёг на спину совсем рядом.
— Ты как печка, — прошептала одними губами, чуя жар раскалённого мужского тела совсем рядом.
— А ты чумазая, как трубочист, — хмыкнул в ответ Шарар, и я улыбнулась.
Улыбнулась искренне, без боли в сердце.
Руки ныли, и поднять их, чтобы лицо утереть, сил не было. Хотя пальцы и начало жечь, будто отмороженные, едва Шарар потянулся, чтобы накрыть мою ладонь своей.
Зверь заворочался, защищая свои границы, свои права на моё тело и душу. Зло нахлынуло.
Если Шарар коснулся бы меня в то мгновение, я вспыхнула бы ярче, чем промасленный факел! Но дракон вдруг отступил.
Почувствовал волнение моего огня? Понял, это предупреждающе-рычащее «не сейчас»?
— Ты прекрасна, — в оправдание своей слабости проговорил Шарар и приподнялся, перевалившись набок, чтобы видеть меня. — Лиза, ты была прекрасна в своём пламени.
Я тоже развернула голову, но смотрела на Шарара молча. Горло саднило и скребло. Дала я всё же голосу волю. Нехило дала.
Лениво моргая, пребывая в состоянии спасительного оцепенения и опустошённости, я просто смотрела в жёлто-оранжевую бездну змеиных глаз. Шарар тоже не нарушал молчания.