— Наедине, это означает, держаться позади. Следить в оба, но быть тенью. А ты, как я вижу, снова за свое? — смерил он недовольным взглядом бокал в руках сына. — Пьянствуешь.
— Наедине? — возмутилась Эдана, подобно отцу пламенея от гнева и не дав Эдмонду, возмущенно вскинувшему брови, вразумительно ответить. — Какого черта происходит, папа?!
Арис медленно развернулся к дочери всем телом, и его плечи будто шире стали. И пусть отец семейства выглядел немолодо, вся его фигура, утянутая в скромный военный камзол, больше напоминающий кимоно с серебристой вышивкой по подолу, излучала силу и стать. Вернее, она словно поглощала всю силу извне. Кажется, подойди ближе, и рискуешь быть высосан досуха. Превратишься в сушеную рыбину, а затем… хрясь! И вот уже твоя голова, недоуменно разинувшая рот, будто трофей, висит в гостиной над камином.
— Повтори, что сказала. Я не расслышал.
Зрачки у тёмного не то расширились, заполонив и без того неестественно темную радужку, не то сузились до размеров маковых зёрен. И на мои плечи тяжелым мешком легла тень.
Кажется, придавило не одну меня. Эдана, в возмущении привстав было на носочки, осела.
— Наедине? — негромко повторила она, сглотнув. — Папа, ты же обещал, что я сама выберу… Ты сказал, я могу посмотреть, и если мне что-то не понравится… Так вот мне не нравится! Я хочу обратно! Я хочу домой!
Сила давления стала невыносимой. Я негромко охнула, но Велор вовремя выставил локоть, позволив ухватиться за него и не выпасть из реальности.
Глава 6. «Тёмные» намёки
Скажу лишь одно, такой беспомощной я себя чувствовала впервые. Меня словно догола раздели и выставили на всеобщее посмешище. Пламя, что теперь всегда горело внутри, будто застыло, уменьшилось, словно свеча в закатанной банке. И если весь кислород выгорит…
— Отец, — Эдмонд, смерив меня внимательным взглядом, окликнул Ариса. — Может, стоит поговорить спокойно? Без лишних… воздействий.
Тёмный поморщился, по-прежнему не сводя взгляда, полного холодной ярости, с побледневшего личика Эданы.
— Здесь не о чем разговаривать, — отрезал он, но дышать все же стало в разы легче. — Все решено. И решено давно.
— Пятьдесят лет назад? — вскинулась Эдана. — Пап, я больше не ребенок, я совершеннолетняя! Ты не имеешь права решать…
— Ты не была благословлена богами в свое столетие. Согласно традициям Сынов Ночи на Иппоре, ты дитя. Поэтому, да, право я имею. Договор был заключен, подписан, и слава Соресу, что принц и Его величество король-регент приняли его спустя столько лет.
— Да мне плевать кто там и что заключил! Я не останусь здесь. Не стану ломать себя за мешок какой-то там поганой руды! Ты обещал!
— Это не просто мешок, Эдана. Это прочные торговые и политические связи, удержать которые в столь неспокойное время под силу лишь кровным узам! И я ничего тебе не обещал. Ты останешься здесь и точка, — погасив наконец всполохи гнева, Арис смягчил голос. — И пора приставить к тебе взрослую служку. Может, она на своем женском языке сумеет объяснить, как тебе повезло, неразумно ты дитя.
— Нет, — мотала и мотала головой Эдана, обливаясь слезами, будто в одночасье с ума сойдя. — Нет-нет-нет! Заманили меня! Это нечестно, это…
— Приведи себя в порядок, — протянул дочери руку Арис, пытаясь прикоснуться. — И никаких больше слез! Мужчины не выносят слез, милая. А я ценой собственного достоинства убедил кронпринца дать тебе ещё один шанс. Он придет к тебе отобедать.
Истерично хохотнув, Эда оскалилась.
— Пусть приходит! Пусть. Я ему такой обед устрою…
— Станешь грубить, — будто птицу в полете, перехватил фразу мужчина, — и я выпорю тебя до синяков. О гнусностях больше и думать не сможешь, равно как и сесть. Несколько дней уж точно. Кронпринц придет и точка. Будто мила и услужлива, как истинная леди нашего дома. Остальные, прочь!
Взмахнув рукой, лишённой, как ни странно, каких-либо украшений и перстней, Арис Лайн едва взглянул на куст в горшке у чайного стола.
Дыхание перекрыл ком в горле, когда мужчина, недоуменно приподняв бровь, откинул с плеча косу, прореженную серебристыми нитями седины, и решительно шагнул.
Одним махом разведя пышные, зеленые папоротниковые лапы, он впился в меня цепким, как рыболовный крюк, и таким же холодным, как и металл из которого их отливают, взглядом.
Доля секунды, а меня будто в аппарате МРТ от и до просканировали.
— Эт-то еще что?
Хотя, нет. С МРТ я однозначно погорячилась. Бактерий на подошве сапог в лучшем случае лишь под микроскопом разглядывают.