Это было все, что Катя знала о ней в связи с ситуацией. Знала она и то, что Вилли Ригель, получив приказ начальства о силовом разгоне митинга, его исполнил. И сам участвовал во всем – как командир Староказарменских полицейских.
И вот настал день свадьбы. Они все – почти три десятка гостей – собрались в Грибоедовском Дворце бракосочетаний. Вилли хотел жениться только там, при полном параде. Весь Малый Харитоньевский переулок заполонили машины – и личные, и полицейские с мигалками. Приехало из ГИБДД с цветами немало приятелей Ригеля и его поклонников на ралли.
Полицейский женится! Вилли, давай! Вилли, братан, держись! Силен мужик! Счастья жениху и невесте!
Бракосочетание назначили на одиннадцать часов. Гости ждали в знаменитом Красном зале Грибоедовского дворца, толпились на не менее знаменитой его лестнице, отделанной дубом. Вилли Ригель в черном костюме с иголочки с белоснежной гарденией в петлице светился от счастья. Катя была за него очень рада. Она нарядилась на свадьбу и предвкушала веселье и танцы до утра.
Но к одиннадцати часам невеста не явилась. Не явилась она и к половине двенадцатого. Гости начали перешептываться. Вилли Ригель звонил по мобильному – Лиза Оболенская не отвечала. В Красном зале было трудно дышать от букетов, принесенных гостями. Открыли окна. Без четверти двенадцать к ним вышла представитель Дворца и сказала: раз у вас все задерживается, надо уступить место следующим парам. Пройдите все в холл и на лестницу.
В полдень в Малом Харитоньевском взвизгнули тормоза – Лиза Оболенская, прекрасная, как белая роза, в пышном свадебном платье с кринолином и фате невесты, с букетом фрезий, с цветами в рыжих волосах, выпорхнула из своей машины и вошла во Дворец. Одна – без друзей и родителей.
Она появилась среди взволнованных гостей. Вилли устремился к ней навстречу, но она даже не взглянула в его сторону.
– Дорогие друзья, прошу меня извинить, но свадьба отменяется! – громко объявила невеста. – Говорю при свидетелях – я никогда не выйду замуж за Сорок Бочек Арестантов. Кто из вас потратился на подарки нам – вот моя визитка, звоните мне, я лично возмещу расходы. Удержите его, чтобы не вздумал сейчас за мной гнаться. И – прощайте!
Все замерли. Воцарилась гробовая тишина. Вилли стоял, как громом пораженный. Лиза Обленская очень аккуратно положила свой букет невесты на стул, повернулась к выходу.
Катя видела, как она скользит по грибоедовской лестнице, подобрав свои пышные кружевные юбки.
Сбежавшая невеста…
Она уже садилась в машину – в свадебном платье, фата из окна – словно белый флаг, когда Вилли, наконец, опомнился, растолкал приятелей-полицейских и бросился за ней – по лестнице вниз.
Вылетел из Дворца – машина невесты уже скрылась из вида. Он кинулся к первой попавшейся патрульной с мигалкой. К счастью, его удержали гаишники – Вилли, остынь, погоди, не надо, приди в себя, братан.
Теперь, оглядываясь на все эти грустные дела, Катя понимала – ей известно не все. Есть в этой истории свои подводные камни. Их предстоит достать из темной воды.
– Вилли, мне надо номер снять в гостинице. Какая здесь у вас самая близкая к отделу? – спросила Катя, когда они покинули булочную.
– Подруга мамы сдает свою однокомнатную квартиру, сама сейчас живет с дочерью и ее семьей, им помощь нужна. – Вилли Ригель кивнул на машину. – Заедем ко мне домой, мама ей позвонит – вы там лучше устроитесь, чем в гостинице.
Катя согласилась. Они ехали по Староказарменску, который к вечеру вообще словно вымер, будто объявили комендантский час. Фонари на площади, освещенные витрины, торговый центр… А людей на улицах – шаром покати.
Жилые кварталы – старый микрорайон из четырехэтажных послевоенных домов на несколько семей. Возле одного из них майор Ригель остановился.
Они вышли, Вилли открыл подъезд, поднялись на второй этаж. Катя знала по сплетням – Ригель время от времени снимал квартиры, но в свои тридцать четыре все возвращался к матери под крыло (отец его давно умер). Он позвонил в дверь – мама, это я.
Дверь распахнулась.
Катя увидела Марту Морицовну – его мать. Бледная и решительная, в глазах – молнии. В прихожей чемодан и две набитые спортивные сумки.
– Мама, я…
– Убирайся прочь! Вон с глаз моих! – Мать наклонилась и выбросила один за другим чемодан и сумки на лестничную клетку.