Ворота со стоном отворились.
Глава 34
АГОНИЯ АНТИОПЫ
Братья, я не стану утомлять вас подробностями, ибо вы уже не раз слышали рассказы о событиях того дня. Их героями были ваши отцы и деды, а вам самим приходилось бывать и на местах ожесточённых сражений, и на могилах павших. Некоторым из вас довелось участвовать в том сражении, а многие, пусть и были тогда мальчишками, всё же обладали достаточным разумением, чтобы понять значение происходящего.
Но и самые юные из вас, тогда ещё не появившиеся на свет, слышали песни арфистов и присутствовали на обрядах в Амазонеуме и Доме Обетов. Все вы, надо думать, полагаете, будто прекрасно представляете себе все события того далёкого дня. И в частности, то, какое значение имело вмешательство в ход сражения одной-единственной амазонки. Поверьте мне, братья, вы ошибаетесь. Постичь это в полной мере дано лишь тому, кто видел всё собственными глазами.
Антиопа выступила из ворот на вершине ступеней. Наши баллисты расчистили для неё часть пути вниз, произведя массированный обстрел склона и израсходовав почти все запасы камней. Падая среди сохранившихся укреплений Эннеапилона, эти снаряды производили такой грохот, что засевшие там скифы и геты в ужасе бежали. Тавры, фракийцы и кавказцы, только что вопившие под воротами цитадели, бросились бежать вниз по склону, а самых упорных и стойких выбили с утёсов над Девятью Вратами подошедшие под прикрытием камнепада отряды афинской пехоты. Поле боя вновь опустело.
Враг, отступивший от цитадели, перестраивался за пределами развалин Эннеапилона, у подножия Акрополя. А вниз, по Трёмстам ступеням, спускалась Антиопа.
Первой из ворот выступила не она, но два афинских отряда под началом Менесфея и Стиха, прозванного Быком. Я шёл в наступление в составе первого. Враг отреагировал на наше появление презрительным смехом и глумливым свистом, однако атаковать не спешил. И тут Антиопа, ускорив движение своего коня, выехала вперёд.
Я видел рельефы на гробницах героев, росписи на стенах, амфорах и чашах: повсюду она изображена несущейся впереди войска бешеным галопом. На деле всё происходило совсем не так. Царица двигалась шагом. Она не назвала своего имени и титула, на что, памятуя её сан и происхождение, имела полное право; не воздела руку, давая сигнал к началу боя, не подняла с лица бронзовую, отделанную клыками вепря пластину, дабы все видели, с кем имеют дело. Она хранила гробовое молчание.
Позади неё из ворот медленно, словно загустевший мёд из кувшина, изливался поток афинян. Им было страшно.
Первая явившаяся из крепости шеренга остановилась спиной к спине, пропуская следовавших за ними. Те, в свою очередь, поступили так же: вопреки правильному порядку и приказам командиров задние ряды, сами того не желая, оказывались передними, а передние, напротив, всячески старались оказаться сзади. Но при этом по мере выхода людей из ворот фронт продвигался вперёд. А впереди линии фронта двигалась Антиопа.
Надо полагать, многие во вражеском стане принимали её за богиню. Тому способствовали великолепие её доспехов, необычайное благородство и величие всего облика царицы, а также тот факт, что по причине раннего часа на западном склоне ещё лежали глубокие тени и царица возникла из мрака в сиянии и блеске, словно дивное видение.
Знатнейшие воители Афин — Ликос и Петей, Биас и Телеф, Терей, Эвгенид, Феакс, Пилад и Демофон, Пирифой, фессалиец Пелей, критянин Триполем, спартанец Амомфарет и наконец сам Тесей — пропустили Антиопу первой. Она не призывала и не понуждала их к этому, однако её первенство было молчаливо принято и признано всеми: она выделялась среди прочих, как несравненный образец совершенства.
Царица сдвинула шлем назад, открыв лицо, и над полем прокатился гром восклицаний.
Существует феномен, характерный для всех массовых сборищ, будь то многолюдные армии, овечьи отары или птичьи стаи. В критической ситуации какой-либо порыв распространяется в толпе с поразительной скоростью, овладевая ею в считанные мгновения. Страх представляет собой немалую силу, побуждая в человеке неосознанное стремление оказаться как можно дальше от того, кого он боится. Если боец из первой шеренги отпрянет назад на полшага, тесня стоящего позади товарища, тот, поддавшись этому давлению и собственному страху, поступает так же. Это движение, а с ним и страх передаётся от передних рядов к задним, ускоряясь и усиливаясь. Таким образом, один дрогнувший боец способен лишить стойкости целое войско, а один шаг может повлечь за собой беспорядочное бегство.