— И у вас там осталась семья? В смысле, в Батон-Руж?
Эвви помотала головой.
— Больше уже нет. Сестра второй раз вышла замуж и переехала аж в Техас. А потом у меня умер муж. Мне там оставаться после этого не было особых причин. — Ее лицо на миг омрачилось, и Эвви отвернулась. — Вот так я здесь и оказалась со своими пчелами и бусинами. Коротаю остаток жизни. Ну, а ты? Ты почему здесь? В чем настоящая причина? Вчера вечером ты сказала, что приехала забрать кое-какие личные вещи бабушки. Но я подозреваю, дело не только в этом.
Лиззи посмотрела на свой едва тронутый завтрак. Она надеялась как можно дольше держать свои планы при себе, пока не возьмется как следует за, так сказать, логистику всего дела. Однако в сложившихся обстоятельствах Лиззи сочла это нечестным. Эвви заслуживала того, чтобы знать, какая судьба ожидает этот дом, чтобы успеть подготовиться к переменам и перестроить собственные планы.
— Я приехала, чтобы выставить ферму на продажу, — тихо произнесла Лиззи. — Я собираюсь продать имение.
— Так я и думала.
— Дело тут вовсе не в деньгах, Эвви. У меня просто совершенно нет причин за нее держаться. Я прекрасно знаю, о чем мечтала Альтея, — но что мне вообще делать с этой фермой?
— То же, что и она. Кое-что выращивать, кое-что из этого создавать. Помогать людям.
— Но у меня уже есть работа — ради которой я так долго и упорно трудилась, — и она у меня в Нью-Йорке.
Эвви сложила руки на столе, собрав губы трубочкой, словно тщательно обдумывая, что сказать дальше.
— Твоя бабушка мне о тебе рассказывала, — заговорила она наконец. — Какой ты была особенной. Она не могла тобою нахвалиться — причем хвасталась не только твоими дарованиями, но и тем, кто ты есть и кем ты стала. Что у тебя, дескать, была мечта — и что ты ее целеустремленно добивалась. За это она очень гордилась тобой — даже при том, что это предполагало твой отъезд и означало для нее одиночество. Она понимала, что тебе надо чего-то добиться, что-то постичь — но она никогда не теряла веру в то, что однажды ты обретешь то, что искала. И наконец вернешься сюда.
Лиззи поставила кружку на стол, полная решимости внести в ситуацию ясность.
— Да, я вернулась — но не в том смысле, что вы подразумеваете. Здесь мне делать нечего.
Эвви фыркнула — Лиззи уже поняла, что этот звук означает проявление скептицизма.
— То есть ты сюда приехала, просто чтобы воткнуть в землю табличку о продаже, а потом шнырнуть обратно в Нью-Йорк?
Лиззи не по душе пришлось слово «шнырнуть», однако она не могла поспорить с основным посылом вопроса.
— Ну, по большому счету да.
— У тебя там кто-то есть?
— В смысле — кто-то?
— Кто-то, — повторила Эвви. — Кто-то, готовый сварить тебе супчик, когда ты больна, или держать тебя за руку, когда на душе плохо. Кто-то, кто для тебя по-настоящему важен.
Лиззи хотела было солгать, но она уже успела уяснить для себя, что ничего не сможет утаить от Эвви.
— Нет, супчик мне там точно состряпать некому.
Однако она добровольно заключила с собою эту сделку. То, что никто ей не приготовит суп, означало также, что никто не станет задавать ей нежелательных вопросов о ее семье, не потребует от нее того, чего она не способна дать. Это означало никаких серьезных связей. Никакой «головной боли». Никаких обнажающих сердце признаний. Ей так и не довелось овладеть искусством распахивать душу перед другим человеком. Вместо этого она все больше постигала искусство одиночества — и, надо сказать, неплохо в этом преуспела. Одиночество означало для нее безопасность.
— Мне сейчас слишком некогда, чтобы строить какие-то отношения, — ровным голосом добавила она.
Эвви в ответ снова фыркнула.
Это вызвало у Лиззи раздражение.
— Я понимаю, что вы с Альтеей были подругами, — сказала она, отодвигая от себя тарелку. — Но некоторых вещей в отношении рода Лун вы все же не понимаете. Мы не такие, как другие люди. Нам чужда вся эта любовно-брачная дребедень.
— Так ли?
— Да, именно так. Я не жду от вас, что вы поймете…
Эвви поднялась, взяв со стола отставленную тарелку Лиззи.
— Я понимаю больше, чем ты думаешь. А также слышу то, чего ты не говоришь вслух: что все это вообще не мое дело.
— Вовсе нет! — торопливо возразила Лиззи. — Ничего такого я не подразумеваю. Я лишь хочу сказать, что есть вещи, которых вы не знаете. То, о чем мы обычно не распространяемся.
Эвви поджала губы, словно пряча на замок то, что собиралась произнести.
— И как долго ты планируешь тут пробыть?
Лиззи сильно удивилась и вместе с тем вздохнула с облегчением, когда Эвви сменила тему разговора. Она и так уже сказала больше, чем следовало, насчет традиций Лун.