— Десять. — Гобелен на потолке закружился, приблизив созвездие из десяти темных погасших звезд, старое время, до Исхода? Десять? Десять членов рода ушли без посмертия? Этим уплачено?
— Десять ушедших добровольно. Заплатили за совершенное… до исхода… род Блау уничтожил полностью… была вира…и был уничтожен полностью. Теперь круг повернулся. Долгов нет. Вира уплачена…
— Почему не могли сделать этого в прошлый раз? Почему? — я не понимала причин.
— Долг должен быть возвращен полной мерой. Род Блау был уничтожен. Теперь долгов нет. Уничтожившие уничтожены. Убившие вернулись в смерть.
Я задыхалась. Почему мы должны были заплатить такую цену. Почему именно мы. Почему именно так. Разве виноват был брат? Дядя? В тех, ошибках, которые совершили со-родичи? Род всегда платит за ошибки всех своих детей. Платит тройную виру. Мы — заплатили.
Образ леди Вайю начал колебаться. Слишком большой расход энергии от источника, который давно не подпитывали жертвами и дарами.
— Главное — ты дар, дар Роду… храни… Хранящая. Мужчины хранить не могут, это задача женщин. Обет молчания… только твоя задача… у каждого в роду своя задача. Уплачено за тебя… чтобы сохранила род Блау и приумножала… десять ушло, десять должно вернуться в Род… верни… зажги новые звезды.
Фигура светлой Леди начала колебаться и таять.
— Чего ты хочешь?
Хороший вопрос. Я хочу только одного: «Мести. Я хочу мести. Хочу, чтобы все заплатили за то, что сделали. Сдохли. Я хочу, чтобы все они сдохли. Сдохли. Сдохли!»
— Месть запрещена. Мсти — и отомстят, это новый круг, — проекция бабушки заметно взволновалась. — Наказание — не-жизнь. Задача хранить и приумножать жизнь, растить любовь. Ради мести нет жизни, только ради любви.
Я почувствовала, как ногти впиваются в ладони. То есть, оставить всё как есть, пусть живут после того, что сделали? Что сделают?
— Не оставить… не простить… Блау всегда возвращают долги — добро и зло. Вернуть любой долг благо. Вернуть долг за благо — троекратное благо. Нельзя жить только ради мести. Вернули право жить — во имя любви… — голос светлой леди начал затихать. — Выйти замуж… детей… трёх… муж войти в Род…
Голова нещадно трещала. Я сидела на холодном полу, опираясь на Алтарь, дядя поддерживал голову и легко похлопывал по щекам. Из носа капало, я отерлась пальцами, замарав домашнее ханьфу, — горячее, яркое, красное — Алтарь всё-таки взял своё свежей кровью.
— Вайю, вот так девочка, вот так. Ты перенапряглась. В первый раз у всех так. Молодец. Молодец, Вайю, ты справилась, молодец. — Я вообще не помню, чтобы дядя когда-нибудь так легко и свободно улыбался. Так улыбался Аксель до того, как уехал в Корпус. Нежно и шало, как мальчишка. — А теперь девочка, давай, энергии источника хватит, покажи мне, что было в южных шахтах. Вайю, соберись, потерпи, осталось немного! Просто покажи мне, что ты видела…
Глава 4. Старые хрычи
– …спросила что? – сир Виртас так сильно поперхнулся золотистым арийским, что обрызгал целительский сюртук, кресло и дорогой мирийский ковёр.
– Спросила, откуда у нее на пальце появился родовой перстень. Эффект трансгрессии или привязанная телепортация из родового хранилища?
Мастер-Наставник Вирт закрыл лицо ладонями и едва слышно простонал ругательство сквозь зубы.
– Я так и подумал, что вы это проходили о-о-очень давно. Да, и сразу после продемонстрированных вариаций смертей Блау, Акселя, кстати повесили, а от меня остался один скелет, не слишком веселое зрелище, Вайю спросила, может ли она заменить платье на сиреневое. Ведь в фисташковом идет одна из её подружек.
– Значит она приходит в себя, – Вирт расслаблено откинулся на спинку кресла, – ты рисковал, считывая образы напрямую. Яд скорпов изучен не до конца, ты сам знаешь и…эта связь Блау…мне стало казаться, что из пещер вернулась не совсем Вайю…она такая…, – он покрутил в воздухе пальцами, – …её глаза стали такие…
– … похожая на Рели..
– Да…но, если бы я две луны думал, что остался последним из рода, я думаю поседел бы, – Вирт дернул серебристую прядь, – столько смертей, пропущенных через себя не могли не дать обратку, учитывая второй светлый.
– Чтобы построить дом нужно срубить дерево, – старший рода неторопливо крутил пустой бокал, наслаждаясь причудливыми узорами пламени от камина.
– Кастус, Аурелия просто убила бы тебя, потом подняла твой труп, и расчленила бы с особой жестокостью, если бы узнала, как ты экспериментируешь над её дочерью, – Виртас говорил лениво, старый спор, старые аргументы. – И, заметь, я бы её полностью поддержал.