— Она… безвредна. У нее крыша поехала. Совсем, — сказала я, стараясь говорить спокойно под ошарашенными взглядами всего Ордена.
— Она, вроде, и раньше… — нерешительно начала Нарцисса, а я покачала головой.
— Сейчас по-настоящему. Как растение. Называет меня Вальпургой.
Нарцисса странно на меня покосилась, а Сириус вскочил и начал нервно расхаживать по комнате.
— Растение, — проворчал Грюм. — Однажды это растение прирежет всех вас ночью, — пригрозил он.
— Я же сказала, она безвредна.
Грюм прищурил глаз и ткнул пальцем в Тома, который стоял у стены, скрестив руки на груди.
— Он проверял?
— Иди, проверь сам, — огрызнулась я.
Грюм хмыкнул и выковырял свой магический глаз, чем вызвал тошноту у сидящей через два стула от меня Тонкс. Плюнул на него и принялся протирать салфеткой.
— Что, Блэк, совесть замучила? Жалко ее стало?
— Ну, замучила, и что? — я пощелкала пальцем по стакану, и газировка принялась с шипением испаряться.
— А за Амбридж не мучает? За Крэбба? Макнейра с Гойлом, которых ты заавадила, не мучает?
Я бросила на него злой взгляд.
— Чего тебе надо, Шизоглаз?
Он сунул глаз на место и удовлетворенно крякнул.
— Это хорошо, что мучает. Значит, ты еще не одна из них, — и он кивнул в сторону Снейпа.
— Иди в задницу.
Я покосилась на растрепанного Сириуса, на бледную Молли, на Люпина, который смотрел в стол.
— И что ты будешь с ней делать? — вернулся к теме Грюм. — Детишек пугать? Опыты ставить?
Стакан под моими пальцами треснул.
— Заткнись, Аластор, — негромко сказал Снейп, но в наступившей тишине его слово упало камнем.
— А ты чего рот раскрыл?! — сразу же взвился Сириус, которого, видимо, тот факт, что Снейп за меня заступился, взбесил еще больше, чем если бы он меня оскорбил.
— Заткнись, Сириус, — в свою очередь сказала я, и на него мой Волдемортовский взгляд подействовал. По крайней мере, он замолчал, открывая и закрывая рот. Или просто был обижен до глубины души и не знал, что ответить.
Если бы в этот момент в коридоре не раздался звон колокольчика, извещающего всех о том, что прибыли Дамблдор с Кингсли, не знаю, чем бы закончился этот разговор.
Октябрь стремился перевалить за середину, когда в Британию, судя по донесениям Хвоста, о которых он даже не знал, вернулся Крауч-младший. Он рыскал по Малфой-мэнору, хамил Люциусу, называл трусами Руквуда и Эйвери, и периодически надолго запирался с Волдемортом в подземных залах. Аккурат перед его возвращением газеты взорвались новостью еще о двух массовых жертвоприношениях — на этот раз на севере Шотландии. Похоже, Крауч что-то искал: что, мы так и не поняли — может быть, определенного посланника Тьмы или оптимальный способ общения с ней. Как бы то ни было, судя по всему, он нашел, что хотел. Орден замер в ожидании первого удара, Кингсли развил бурную деятельность, а я села писать письма. Пожирательская компания не зря столько готовилась — грядет что-то страшное, и мне нужно было предупредить всех, кто в свое время назвался моими союзниками и друзьями.
Пока Орден потрясывало от нервного напряжения, Том, который поддерживал Сэма в идее случайно уронить на Малфой-мэнор ядерную боеголовку и тем самым закрыть вопрос войны, предавался меланхолии. От идеи ядерной атаки мы, кстати, отказались. Поместье было окружено мощным защитным полем, и еще неизвестно, как бы оно сдетонировало с маггловским апокалиптическим оружием. Грюм рассказывал, что как-то раз его сверхзащищенный дом пытались взорвать обычной бомбой, так накрыло пять кварталов, а у него только фляжка из рук выпала. И то только потому, что он уснул с ней в кресле.
Так вот, Том предавался меланхолии, шатался в мантии-невидимке по окрестностям и периодически зависал на чердаке. Я не хотела даже предполагать, что он там делает с Беллатрикс. Честно, зная его, лучше было поберечь нервы и не лезть, куда не надо.
Но одним прекрасным октябрьским деньком, когда мы с Криви как раз закончили тестировать световые мечи на сопротивляемость темным тварям, а я думала, где бы взять второго дементора, потому что Джимми явно пора оставить в покое, а желательно — отправить в хороший дементоровский санаторий, — Том спустился с чердака сам не свой.
Я сидела в чулане, потому что теперь в своей комнате спокойно поразмышлять было нельзя — через одну стенку вздыхал Грейбек, через другую жила Беллатрикс.
Когда Том вошел, я подумала, что он-таки убил ее. На нем лица не было.
Он закрыл за собой дверь и сел рядом на сундук. Мотнул головой, когда я протянула ему картонную пачку маггловских кукурузных хлопьев в сахарной глазури. Сосредоточенно уставился на свои руки.