В дверь постучали.
—Войдите.
—Миледи,—пробормотала старая служанка, прищурившись, точно слеповатый щенок,—к Вам пришёл…
—Тэмперенс!—Алан мягко, но настойчиво подвинул старушку.—Отойди от неё!
Женщина развернулась.
—Как невежливо врываться в мой дом и что-то мне указывать, сэр Дигеренс. Я Вас не приглашала.
—Алана позвал я.—сказал Дерек, выйдя из-за спины мужчины.—Я подумал, что леди Гррой по приезду в город остановилась у него. Я ошибся?—свой вопрос юноша адресовал Амальтее.
Девушка молчала.
—Я приехал, чтобы выполнить своё обещание. Ты встретишься с родителями, а затем вернёшься домой.
Амальтея поднялась на ноги.
—Нет, не ошибся. Я действительно остановилась у сэра Дигеренса, но потерялась. Спасибо за всё, леди Уинсли, и извините за доставленные Вам неудобства.—она подошла к Алану, и мужчина, крепко сжав её ладонь, повёл девушку вниз.
—Помни, что в нашей семье тебе всегда будут рады, Амальтея.—сказала Тэмперенс, наблюдая за гостями с лестницы.—И если Алан будет к тебе несправедлив, ты знаешь, к кому обратиться за помощью.
—Идём же!—прошипел Дигеренс и потянул Амальтею за собой.
На улице дышалось гораздо легче, чем в комнате. Наконец-то вместо ванили и табака Амальтея вдохнула запах свежести, который бывает только после хорошего дождя. Город ещё спал, когда Алан торговался с кучером Уинсли.
—При всём уважении, сэр,—ворчал мужчина, расправляя поля шляпы,—погода не располагает к длительным путешествиям. Сырость и грязь, знаете ли, плохие попутчики. Тем более лошадь не успела за ночь отдохнуть, а мистер Уинсли, между прочим, возвращался в город из северных земель. Не лучше ли перенести вашу поездку, скажем, на пару дней?
—У меня нет времени ждать ещё пару дней, Курт. Особенно, если я плачу не серебром, а золотом. Не можешь отвезти ты, я найду другого кучера.
—Зачем же так усложнять, сэр Дигеренс!—при упоминании о золоте у мужчины заблестели глаза.—Не стоит мёрзнуть, присаживайтесь в карету!
—Так ты отвезёшь нас?
—Всенепременно!
Амальтея хмыкнула.
—А как же Ваша лошадь, которая устала?
—Не беспокойтесь, мисс. Я не стану мучать бедное животное и попрошу коня у соседей. Думаю, они не откажут столь важной персоне.—он поклонился, и девушка с отвращением отвернулась, хотя хотела бы напомнить кучеру, что ночью он был готов бросить её на дороге. Если бы Дерек Уинсли не вмешался, Амальтея замёрзла бы или погибла под колёсами кареты.
—Золото творит чудеса.—улыбнулся Алан, когда они сели в карету.—Когда люди окончательно обезумеют, то начнут ему поклоняться вместо Богов…Твоё кольцо,—он достал из кармана украшение,—точнее сказать, моё кольцо, которое я тебе подарил, когда ты была ещё маленькой девочкой. Я нашёл его неподалёку от замка Уинсли.
—Ты солгал. Ты не обещал отвезти меня к родителям.
—Я должен был что-то придумать, чтобы вывести тебя из этого дома. Но слово я держу: как только Курт найдёт лошадь, мы поедем к твоей семье…Ты не хочешь забрать кольцо?
Девушка неподвижно сидела у окна и смотрела в одну точку. Маленькие дети, проснувшиеся с первыми лучами солнца, радостно визжали и бегали по лужам и, тем самым, будили взрослое население города. Погас последний уличный фонарь.
Алан вздохнул.
—Амальтея, то, что ты увидела в зеркале…
—Мистер Дигеренс!—счастливый кучер постучал по крыше кареты.—Я нашёл лошадь! Можем ехать!
—Я увидела в зеркале всё, что хотела увидеть.—холодно сказала Амальтея.—А кольцо оставь себе. Пусть оно служит тебе напоминанием о той ночи. Возможно, когда-нибудь твоя совесть проснётся, и ты раскаешься в совершённом преступлении.
—Мне не в чем раскаиваться, я поступил так, как велел мне мой долг. Моя совесть чиста, мисс Гррой. Однажды Вы поймёте, почему из всех Грроев я спас именно Вас. А пока,—Алан спрятал кольцо.—я сохраню это кольцо, чтобы в дальнейшим оно послужило напоминанием уже Вам.
Девушка посмотрела на Алана, но он намеренно прилип к окну и не обращал на неё никого внимания, хотя всю дорогу чувствовал её пытливый взгляд на себе.
Когда Дигеренс привёз Амальтею на кладбище, она решила, что мужчина шутит, когда он повёл её вытоптанной тропинкой меж могил —издевается. Но Алан спокойно и упорно уходил вглубь леса, отведённого под захоронения, до тех пор, пока не упёрся в огромный дуб, рассечённый молнией пополам.
—Там,—указал мужчина, не решаясь обходить дерево.