Юг и север, кажется, ненавидели друг друга со времён основания Эндельстана. Причём, причину их разногласий не помнят уже ни те, ни другие, зато всем хорошо известно, что нужно делать, когда находится защитник вражеской стороны.
Конфликта наверняка удалось бы избежать, если бы Джерард не вытянул губы, как вытягивают их южане, когда начинают свистеть вслед северянам, которых нарочно поджидают на ярмарке в Скарборо.
Ярмарка в Скарборо — единственное, и потому привлекательное и прибыльное место на восточных землях, где собираются торговцы со всех земель Эндельстана, чтобы продать то, чего у них в избытке. Там северяне продают пушнину и мясо, если успевают его, конечно, довезти; гости с запада — мясо и травы, необходимые лекарям; восточные жители радуют приезжих гостей фруктами, а южане уговаривают, зачастую безуспешно, купить у них рыбу, от которой их самих уже порядком тошнит.
Как правило, северяне покидают ярмарку первыми, их пушнина пользуется большим спросом у западных торговцев, которые потом втридорога перепродают её на своих землях. На юге и востоке шкурки не нужны, люди сходят с ума от жары, а на принимающей земле ещё и от засухи, но на западе, где дожди льют почти 365 дней в году, они служат хорошим навесом, как для людей, так и для животных: просушил и пользуйся дальше.
Путь счастливых северян, с карманами до отказа набитыми серебром и золотом, проходит через торговые места, отведённые для южан. И пока одни идут с высоко поднятой головой, другие свистят, бранятся, а особо опрометчивые кидаются рыбьими головешками. Разумеется, начинается драка, в которой, правда, всегда побеждают восточные торговцы. Они без разбору бьют всех, кто попадётся им под руку, а потом довольные идут пить эль в ближайшую таверну.
Джерард, конечно, не свистел и не дразнил Камиля рыбой, но его вытянутых губ было вполне достаточно, чтобы мужчина поднялся на ноги и положил топор на стол. С серьёзным лицом он сообщил юноше, что готов «свернуть его беломордую шею».
Уорелла спасло пение. Младший брат северянина, встав в проёме обеденной комнаты, закрыл глаза и тонким, срывающимся голосом, словно его переполняли чувства и сердце вырывалось из груди, пропел пару фраз на северном диалекте. Мужчина поморщился и схватился за топор. Оттолкнув Рамиля, он вышел из комнаты.
Амальтея и Марк повернулись к юноше, а Джерард, как ни в чём не бывало, начал тихонько посвистывать.
—Пока я не познакомился с Вами, то думал, что местные жители настолько дики, что не умеют даже говорить.—сказал Уинсли.—А Вы, оказывается, ещё и поёте!
Рамиль покраснел. Брат не разделял его любви к искусству. Он считал, что литература и музыка — удел женщин и королевских шутов, а настоящему мужчине достаточно знать, как оглушить зверя, и срубить дерево с толстыми корнями.
—Я уже объяснял леди Амальтее, чем мы отличаемся от вас.
Не смотря на все старания северян, гости не обижались, когда они называли их беломордыми, но удивлялись, во всяком случае, Гррой и Уинсли, почему никто из беломордых не додумался именовать жителей северных и восточных земель черномордыми. Амальтея и Марк негласно сошлись во мнении, что южане и миролюбивые западные люди боялись их буйного нрава.
—Простите, если мои слова огорчили Вас. Я восхищаюсь Вашим талантом, а не высмеиваю его!
Мало кто на севере знал, что юноша до семи лет не говорил и с трудом произносил членораздельные звуки, а те, кто был в курсе о недуге Рамиля, связывали болезнь с ранним уходом из жизни его матери, которую, впрочем, он совсем не знал. Бедная женщина скончалась через две недели после первого вдоха младшего сына от родовой горячки.
Отец семейства, человек на редкость сильный и упёртый, не сразу, но всё-таки сдался. Мужчина смирился, что отпрыск, выучив буквы, не сможет собрать их в слова, чтобы услаждать слух гостей сладкими речами. Вопреки возмущениям Рамиля о том, что северные мужчины предпочитают действовать, а не говорить, северяне всё же славились красноречием; все именитые советники королей были выходцами из севера.
—Вы никогда не думали стать придворным певцом? Я мог бы замолвить о Вас словечко перед королём. Его Величество высоко ценит моё мнение и обязательно к нему прислушается.
Джерард усмехнулся. Заносчивость Марка его забавляла, но настоящее веселье он получал, когда замечал нелогичность предложений старшего Уинсли. Сказать Рамилю «я не хотел Вас обидеть» и в то же время предложить ему роль почти что шута рядом с королевским троном, пожалуй, лучшее доказательство отсутствие всякой логики в его голове.