Огонь в одно мгновение погас, и глазные впадины черепов Джоан и Лейстата стали единственным освещением, они чудно переливались салатовым светом.
Амальтея напрасно звала на помощь и била по ледяной стене: глыбы такой толщины даже боевым топором удастся проломить не с первого раза. Холод и темнота вводили девушку в состояние паники.
В конце концов, смирившись с неизбежной смертью, она села рядом с останками, усмехнулась чувству юмора Богов, решивших похоронить её рядом с родственниками, и костяшкой указательного пальца стучала по одной из черепушек до тех пор, пока из неё не выпал сиреневый камень.
Повертев его в руке, Амальтея бросила камень в стену, а затем то же самое проделала с черепом поменьше: вытряхнула из него камень, на вид драгоценный, и бросила в глыбу.
По другую сторону стены мелькнула огромная тень. Амальтея, приняв её за тень Камиля или Горски (второй вариант, конечно, маловероятен), вскочила на ноги. Тень исчезла. Появилась. Исчезла. Появилась.
Не выдержав, девушка крикнула:
—Я здесь!
Тень сменилась ярким светом, и стена в одночасье рухнула. Влюблённым и преданным взглядом на Амальтею смотрел фиолетовый дракон с чёрными пятнышками.
—Клычок?
Она не верила своим глазам. Алан не так давно увёз маленького дракона на заброшенные земли мятежников, но если раньше Клычок мог лишь слегка прикусить девушке палец, но теперь способен откусить целую руку. За короткий срок он стал в десять раз больше, хотя до размеров взрослых драконов по-прежнему не дотягивал. «Дракон-подросток»,—хихикнул бы Алан.
Амальтея подошла к краю пропасти и протянула ему руку, правда, не сразу. Клычок спас её, но она не была уверена, что у драконов хорошая память. Во всяком случае, Гррой не исключала вероятность, что он разрушил стену, чтобы полакомиться тем, что находилось внутри.
«Что ж, если он захочет, то всё равно меня съест»,—прошептала Амальтея и, закрыв глаза, потянулась к его морде. Дракон, как охотничий пёс, обнюхал её руку. Зрачки Клычка потемнели и расширились, когда его ноздри уловили знакомый запах. Точно опьянённый он схватил Амальтею за воротник и стремительно под крики девушки полетел вниз.
Опустив девушку, которая вот-вот была готова потерять сознание от шока, на землю, неподалёку от хижины Эмиля, дракон зарылся мордой в её волосы. Вздохнув, он на прощание коснулся виска Амальтеи, точно поцеловал, как это порой делал Алан, и взметнул в небо.
—Дракон! Дракон! — соседские дети выбежали на улицу, а вместе с ними и знакомые девушке северяне.
Марк, не скрывая восхищения, смотрел, как удаляющийся дракон выписывал в небе фигуры и дышал огнём на облака, а дракон точно понимал, что доставляет удовольствие людям, поэтому намеренно задержался в воздухе прежде, чем окончательно скрыться с их глаз.
Даже Джерард открыл рот, а Камиль, схватив брата, потрепал его по голове и сказал, что было бы неплохо иметь подобную зверюгу в хозяйстве. «С таким и за дровами, и на охоту ходить будет нескучно!».
—Возвращайтесь домой, мисс Гррой.—сквозь зубы процедил Эмиль, который не разделял общей радости. Мужчина встал за спиной Амальтеи—Пока Вы не навлекли беду на наши земли.
Глава 20
ГЛАВА 20
Узнав о переполохе, который устроил пятнистый дракон, Амбер незамедлительно покинул Храм. Пыхтя и потея, он на ходу выскочил из кареты, которой управлял Курт, чтобы вступиться за Амальтею перед северянами, однако, Эмиль был непреклонен.
Мужчина выставил её из дома вместе с Марком и Джерардом и велел проповеднику «вывезти беломордых обратно в их питомник, пока они не натворили дел». Из-за истерики Эмиля и собственных панических атак Амбер плохо соображал. Ему сообщили, что дракон сжёг полдеревни, потому что так приказала ему Амальтея, но на месте выяснилось, что Клычок всего лишь сделал сальто в воздухе, чтобы позабавить детей. Ввиду мягкости характера юноша не смог отстоять честь девушки, лишь намекнул хозяину, что его подопечная находится под защитой короля, поэтому выгонять её из-за чьей-то прихоти, по меньшей мере, незаконно. Эмиль, в отличие от Амбера, не подбирал приличные слова, и прямым текстом указал, куда им всем следует идти, прихватив с собой короля и его законы.
Амальтея не защищалась от выпадов Эмиля, чем разочаровала его старшего сына. «Я думал, ты боец,—с горечью в голосе сказал Камиль,—а ты оказалась самой настоящей бабой, у которой сиськи чуть больше, чем у моего брата». Она не ответила на его оскорбление. Всё, что девушка хотела выяснить на северных землях, — она уже выяснила, и вернуться в город Амальтея теперь хотела не меньше, чем того желал Эмиль.