Алан сопротивлялся, как мог, даже попытался скинуть ответственность на Романа, но тот быстро удрал в замок, а затем ворчал и бубнил всю дорогу. «Не выношу подобные места»,—брезгливо сказал он, когда Амальтея открыла дверь. Позднее она поняла, почему Алан так нелестно отзывался о лавке. Мадам Боди, завидев покупателей, затянула потуже корсет и ни на шаг не отходила, но не от Амальтеи, а от Алана. Мужчина старательно избегал общества женщины и жалостливыми глазами смотрел на Амальтею, умоляя её не капризничать и как можно скорее определиться с выбором платья. «Если я попрошу, она высунет язык и начнёт лаять»,—растерялся Алан. Амальтея попросила его не преувеличивать и избавиться, наконец, от синдрома сердцееда. «Возьмите себя в руки, мистер Дигеренс.—сказала Амальтея, рассматривая ткани.—Как бы Вам того не хотелось, мадам Боди не влюблена в Вас». Однако пожирающий взгляд мадам Боди говорил об обратном. Алан впервые в жизни пожалел, что не нюхает табак. Так у него хотя бы был повод ненадолго выходить из лавки. От чая гостеприимной хозяйки его уже тошнило.
Амальтея на самом деле не собиралась капризничать, нужное платье она выбрала ещё при первом визите. Оно висело на деревянном манекене, который стоял в центре лавки. Кремового цвета, без рукавов, с кружевными чёрными оборками в области декольте, пояса и подола,— самое красивое и самое дорогое платье, которое когда-либо создавала мадам Боди. За него женщина просила тридцать золотых монет, хотя понимала, что оно вряд ли найдёт себе хозяйку. Но цену она не снижала принципиально.
Амальтея рассказала о платье Дженифер, поделилась, так сказать, своей несбыточной мечтой. Она знала, что у Алана таких денег нет. Как любила повторять миссис Уинсли: «Служба в Братстве престижна, но не выгодна». Деньгами, завещанными ей отцом, Амальтея до совершеннолетия воспользоваться не могла, не было этого права у опекуна.
Дженифер рассказала об этом Роману, тот растрепал Грею, и уже кот поведал обо всём Алану. И пока они жалели Амальтею на словах, Алан, подавив гордость, занял у Роджера Уинсли тридцать золотых монет. Он не гнушался собственной бедности, ему хватало на жизнь, но после унижений, который он вытерпел в замке Уинсли, пока хозяин отсчитывал нужную сумму, Алан начал подрабатывать по ночам кучером, если хватало сил после смены в Братстве. «Я не хочу, чтобы Амальтея в чём-то нуждалась.—сказал он встревоженным друзьям, когда они встретили его на пороге.—Дэниел Гррой оставил на её руке чёрную розу, а не чёрную метку».
Чёрную метку или закрашенный полукруг Жрецы ставили нищим, чтобы люди, приходившие в Храм молиться, могли отличить настоящих бедняков от мошенников. За подаяние тем, кому в жизни повезло меньше, господам сулилось место в Фейху.
Платья не было, манекен стоял голый. На немой вопрос Амальтеи мадам Боди развела руками: платье продано. Алан в мыслях корил себя за то, что не занял денег раньше. «Смотри, какой красивый голубой шёлк или розовый,—он перебирал ткани пальцами, на которых появились мозоли от поводьев.—девушки же любят шёлк? Или вот! Золотой! Никто не отведёт от тебя взгляда на балу!». На его предложение Амальтея лишь грустно улыбнулась и, чтобы не обижать Алана, который ради неё влез в долги с процентами, Роджер давал в долг исключительно под проценты, ответила: «Выбери, какой тебе больше нравится».
Алану расстроился не меньше Амальтеи, особенно, когда увидел, что платье, за которым они приехали в лавку, купила Милана Уорелл. «Оно ей не идёт,—шипел Алан, разглядывая сестру Джерарда, пока все ждали короля.—у неё нос итак длинный как метёлка, а кремовый цвет и кружева удлиняют его до размеров…размеров…». «Палки, которой рыбу в бочках месят»,—подсказал Роман. Дженифер не присоединилась к их разговору, потому что знала, что убедить Алана в том, что платье никак не может удлинить нос, невозможно.
—Двойная проблема.—повторил Роман.
—Да помилуют нас Боги.—прошептала Дженифер и, вырвав из рук приятеля стакан, одним глотком осушила остатки вина.
—Не надо, Алан.—Роман схватил его за руку, когда тот приготовился броситься к дверям.—Ты сделаешь только хуже.
Амальтея выдохнула, улыбнулась и, крепко сжимая в руках букет чёрных роз, направилась в центр зала, где стоял Влад.
Мадам Боди сшила для Амальтеи, как она выразилась «замечательное, воздушное платье» из розового шёлка, в котором девушка должна была предстать перед королём, но оно испачкалось после прогулки по кладбищу. На случай непредвиденных обстоятельств дома её ждало платье из голубого атласа, и Алан был уверен, что на праздник она наденет его. Но он ошибся.
Гости, не сговариваясь, перевели взгляд с Амальтеи на короля, чьи губы дрожали в противовес ехидной улыбки девушки.