Я слезла со стула, при этом осыпались часть юбок, и угрожающе двинулась на полуэльфа.
— Отвечай, кто меня заказал?
— Нна…следник.
— Наследник, говоришь. То есть это он приказал тебе нарядить меня как чучело огородное.
— Нне...т.
— Тогда кто? Или ты сам обладаешь такой извращенной фантазией. Ты извращенец?
— Это мода.
— Я тебе сейчас покажу моду. Я тебе такую моду покажу.
В ответ этот напыщенный индюк решил сбежать. Ага. Щаз!
— Вы ничего не мыслите в моде, — визжал портной, — Это последний писк.
— Сейчас ты последний писк произнесешь, петрушка, — прокричала я и замахнулась сковородкой, — Чтоб я тебя больше не видела, индюк ощипанный.
— Сумасшедшая, я буду жаловаться.
— Да это на тебя надо жаловаться, живодер. Давай, вали отсюда. И шмотки свои забери.
Я бросилась в комнату, сгребла все, что раскидал портной и снова вышла в коридор.
— Синюю оставь, — проговорила Мила. И я поняла, что девочки что-то задумали, и уж точно меня в беде не бросят.
— И туфли, туфли не отдавай, — вторила Медди.
— Тут бы еще фиолетовый цвет подошел, — услышала я голос Тианы.
— Нет, и где я вам фиолетовый возьму, — на мгновение растерялась я, а потом увидела фиолетовую безрукавку портного и призадумалась. А что? Я зря что ли два часа страдала. А где плата за моральный ущерб?
— Раздевайся.
— Мама, — пискнул полуэльф.
— Какая мама? Тебе сказали, фиолетовый цвет нужен. Раздевайся, кому говорю.
И вот тут портной заметил кого-то за моей спиной и так умоляюще воззрился туда, что я резко развернулась, чтобы увидеть наследника и двух адеонок, одну из которых я знала. Лаилэ. И эта курица висела на шее моего, нет моего анвара, и он ей позволял и более того, ехидно сверкал своими глазами и улыбался. И вот тогда меня переклинило.
— Исчезни, — рявкнула я все больше зверея.
Сзади что-то споткнулось, упало, и куда-то поползло, но я не замечала. Медленно подошла к ближайшей девушке. И как рявкну:
— Я не ясно выразилась.
Она отшатнулась. От удивления даже Лаилэ отпустила наследника.
— И кто это мне недавно внушал, что не носит рогов? Учти, дорогой, я тоже не намерена носить на голове ничего тяжелее короны.
— Правда? — как-то уж очень радостно спросили у меня. Я даже немного растерялась, а потом заметила, что рубашка моего анвара подозрительно напоминает фиолетовую. И глаза загорелись.
— Раздевайся.
— Что прямо так сразу? — вкрадчиво спросили у меня. И так ласково посмотрели. Нежно, нежно. Вот тут я окончательно пришла в себя и поняла, что натворила. Лицо залила краска стыда и смущения. Да еще эти адеонки, застывшие как статуи. Я присмотрелась. А они ведь и правду застыли. Магия.
— Хороший ход. И с какого момента они…
— А когда кое-кто про рога сказал, — ответили мне и заключили в теплые, родные объятия. — Им еще рано знать.
Я думала он меня поцелует, но он просто стоял и смотрел, затягивая своими глазами меня в какой-то бездонный омут. «Гипнотизирует», — промелькнула запоздалая мысль.
А ну и пусть. Главное, чтобы не отпускал. Желательно никогда. И поцеловал уже что ли. А то я скоро просто взорвусь от напряжения. Но вместо этого он немного отодвинулся и принялся расстегивать рубашку.
Мои глаза округлились.
— Ты… ты… чего делаешь?
— Раздеваюсь, — ухмыльнулся он. — Ты же сама просила?
Я просила? А, ну да. И вправду. Было такое. Нет. Уж лучше бы он меня поцеловал, чем сгорать от смущения при виде этого… этого, бросающего в жар и заставляющего меня смущаться.
— Все, фиолетовый не пригодится, — послышалось из комнаты. Пальцы анвара замерли на последней пуговице.
Фух, кажется я спасена. От смущения мне сегодня умирать не придется. Рано радовалась. За всеми этими событиями, я как-то подзабыла, что сама слегка не одета. И вот как по мановению волшебной палочки, а точнее одной загребущей руки ткань медленно но верно начала оседать на пол.
— Ты… ты…
— Да?! — вкрадчиво заявили мне, и приблизились еще ближе.
— Ты… Змей. Вот ты кто.
— Хм, а два дня назад был ботаником. Как низко я пал.
— Зато я из колючки превратилась в кролика. Уже прогр… — договорить мне не дали, да я и не особо сопротивлялась. Этот невыносимый, но мой анвар, легко преодолел разделявшее нас расстояние и поцеловал, вот только несмелого прикосновения мне уже было недостаточно. И я сама потянулась к нему, чтобы облизать своим языком его губы, прикусить и прижаться так тесно, как только возможно. А потом отдаться на волю своим чувствам, растворяясь в них, испытывая слепой восторг от полета ввысь, или в пропасть.